«А ведь автомат-то отменный, — подумал Гранцов. — Пристрелян мастерски. И рукоятка деревянная, не потеет. С таким автоматом мы еще повоюем. Патронов бы найти еще хоть десяток». Он вставил новый магазин и отбежал еще правее. Упал в дренажную канаву и пополз по ней назад. Он услышал еще три басовитых ружейных выстрела. «Конец Сто Седьмому», — подумал Гранцов.

Когда он приподнял голову, все пленники лежали на земле, а бандиты стояли над ними и пинали ногами. «Вставай! Встать!» — орали бандиты, но пленники не поднимались. До них было метров сорок. Удобно лежа на кромке канавы, как на бруствере, Гранцов плотно оперся на локти и, тщательно прицелившись, завалил одного. Остальные успели залечь за пленников. Но он уже знал, как их достать.

На охоте, выцеливая лося, он иногда мысленно становился на его место и оглядывался — не видно ли опасности? Так и сейчас. Он видел поле боя как бы со стороны. Сначала со стороны бандитов, потом немного сверху — там две неподвижные фигурки, там три, вот трое расползаются в стороны, и вот этой фигурке не мешало бы найти укрытие, не то ей грозит перекрестный огонь.

Пригибаясь, он перебежал за штаб. И тут он услышал знакомый и страшный звук. Это был слитный треск пулемета. Песок закипел впереди, и зашелестел воздух. Гранцов успел упасть за угол штаба. Пулемет продолжал бить. Гранцов раздвинул траву и увидел, как в черном проеме окна на крыше дровяного сарая мелькают бледные вспышки.

Пулемет замолчал. В наступившей тишине перекрикивались бандиты: судя по голосам, их было трое. Гранцов торопливо отстегнул магазин, вынул и снова вставил верхний патрон, чтобы не было перекоса — он панически боялся, что автомат откажет. Ведь это был чужой автомат.

«Не выдержал, все-таки дернулся, — подумал он о Сто Седьмом. — Так. Пленных не брать».

Остаются еще два союзника — Железняк и опер. Эти-то должны сорваться под шумок.

Он привстал и с колена выпустил очередь, чтобы прижать бандитов к земле. Пленников уже не было видно, они расползались в разные стороны.

В штабе послышались торопливые шаги, снова ударил пулемет, и защелкали, зазвенели разбитые стекла, а в ответ раздалась отборнейшая матерщина. Так мог ругаться только Железняк.

— Пригибаться надо, пехота! — крикнул Гранцов. — Ты чего тут делаешь?

— Гуляю! Вот уроды! В три коня перемать!

Ответ Железняка состоял в основном из мата. Суть же была такова. Когда он позвонил в убойный отдел, его тут же соединили с нужными людьми, которые сами искали серую «Ниву». Оказывается, ее видели под окнами жилконторы в ночь убийства сторожа. Железняк рассказал им некоторые подробности и сослался на свидетеля Гранцова. Нетрудно догадаться, как обрадовалась следственная бригада. Старший опер Петренко и Железняк отправились допрашивать Гранцова. Они успели только выйти из машины, когда на них наставили автоматы, отняли оружие и удостоверения, слегка подбили и загнали к заложникам.

— Гранцов, это точно вы? — спросил опер Петренко.

— Да он это, он, — подтвердил Железняк. — Короче, Димыч, что тут творится?

— Гранцов, в прошлый раз мы с вами не закончили, — напомнил опер. — Вы что думали, мы вас не найдем? Мы вас везде найдем. Так вот, что вам известно про этот нож?