15 июня

Джинни

На занятии я получила много информации, и оно придало мне определенные силы. Когда это происходит, я всегда задаюсь вопросом — и что бы я делала без вас и занятий?

У меня было ощущение реального присутствия. В то же время мне было неважно, как я на этот раз воздействую на вас. К концу занятия я поняла, что извела вас, но и это меня не беспокоило, хоть я и устала немного от собственной холодности.

Перед занятием я пребывала в иллюзиях относительно того, как я решаю вопросы. Иллюзия — состояние жизнерадостное. У меня не было никаких ожиданий относительно занятия. Я пришла на него полностью ослепленной. Я так бурно фантазировала, что даже не думала о занятии. И даже не собиралась рассказывать о той ночи, пока все не стало очевидным. Конечно, когда я рассказала, я обрадовалась, а рассказав, не стала от себя отказываться, может, только к концу.

Ваш термин «возмущение» вызвал во мне искорки. Однажды мой отец играл со мной, но забрал монетку, которая, как я знала, по праву принадлежит мне (простая мелочь). Я потребовала ее обратно. Он стал дразнить меня, а когда, наконец, отдал, я заплакала. Может, потому, что чувствовала себя виноватой за то, что во мне столько плохого, столько возмущения. Карл тоже постоянно меня дразнит. Я скорее вообще ничего не буду думать, чем буду думать плохое о людях. Воздержусь от суждений и всего остального. Не думаю, что вы собираетесь заставить меня плохо судить о людях, хотя я бы попыталась. Я последовательница школы Бэмби — не можешь сказать что-либо хорошее, вообще ничего не говори.

В течение всего занятия я могла слышать ваш голос, который в горячке спора пытался переорать мой голос и придать ему немного огня. Я продолжала сопротивляться по мере того, как ваш голос все более и более раздражающе давил мне на уши. Я чувствую враждебность по отношению к вам. За то, что вы пытаетесь манипулировать мной. И хотите, чтобы я подражала вам, по крайней мере, в ярости.

Но последующее изменение во мне было невероятным. Я понимаю, что любой гнев или разногласие в моей жизни парализует меня. Я боюсь этого. Ночью я тихо лежу, не шевелясь, вся в напряжении, и жду ее, гневной засады. Я боюсь любой конфронтации. Но теперь (по крайней мере, три часа спустя после занятия) я приветствую ее. Я ждала этого. Как возможность развить и найти себя. (Карл был почти ласков со мной. Почему он не сделал что-нибудь особенное — придрался бы к моему гамбургеру, — чтобы я могла сорваться и запустить им в него?) Я почувствовала себя более живой, так как уже не ждала со страхом наступления чувства опустошенности и бессилия при первых признаках неприятностей. Я почувствовала себя скорее более великодушной, чем ничтожной. Стали происходить удивительные вещи. И в течение нескольких дней я не предавалась фантазиям, так как все, что окружало меня, было приятным и ярким. Я также совершенно не писала отчеты, так как в случае положительного занятия все, что произошло, кажется, продолжает действовать и не поддается описанию.

Конечно, после у меня возникали иллюзии, страхи, я многое откладывала. Мне нужна не одна встряска. Но даже тот небольшой толчок, что вы мне дали, позволяет мне некоторое время действовать по инерции со всей полнотой чувств и без страха и упрека. Это прекрасно. Может, еще поорете?