– Да не мой это козлик, – отмахнулась явно расстроенная Яга. – Да и не козлик это вообще. Человек замороченный – ну в смысле заколдованный.

– Э-э-э…

– Вот те и э-э-э-э, – передразнила меня старушка. – Ты как мне про энтих магов, что твоих отроков умыкнули, рассказал, так я сразу вспомнила про вчерашних гостей. Они ко мне утром пожаловали: я с Васькой только по хозяйству закончила – смотрю, идут. Все в черном, ну, думаю, неужто Кощей кого из своих подвывал прислал, – глядь, не, не они. Ну я ради интереса вышла за калитку и спрашиваю – мол, кто такие будете? Я старушка, конечно, не любопытная, идут себе и идут, нехай с ними, но в последнее время как-то скучновато стало. Ну в общем, все промолчали, а один из них огрызнулся – мол, вали, карга старая, а не то от тебя один дым и останется. Вот я и не сдержалась… думала, пусть в стойле постоит, ума наберется. Животных я люблю, да и моим козочкам не одиноко будет. Помню, Ивашка у меня год кобылиц брюхатил, а уж его жеребята… один Сивка чего стоит. Да, были времена…

Старушка замолчала, затем махнула рукой и, сгорбившись, заковыляла в сторону дома.

– Мощная бабка, – сказал с уважением подошедший гном. – Одним словом, в пыль, только рог и остался.

– Да, сила в ней чувствуется, – кивнул дракон. – Какая-то древняя, незнакомая, у меня аж чешуя топорщится, как на нее взгляну.

– Кстати, Ярослав, а ты откуда ее знаешь?

– Да так, можно сказать, старая знакомая, буквально с детства, – ушел я от ответа. Почему-то не захотелось рассказывать друзьям, что в нашем мире Баба-яга – персонаж сугубо сказочный и порою не очень хороший, хотя, если судить по последней выходке, данные слухи какую-то почву имели. Но, с другой стороны, этот козел сам виноват, не фиг было вести себя так по-козлиному.

Яга оказалась отходчивым человеком, и когда мы вернулись к столу, то она уже находилась там, отпаивая котиков парным молочком. Коты явно корчили из себя пострадавших при взрыве героев, причем контуженных на всю голову. Батон с лапой на перевязи и замотанной головой, точно римский патриций, возлежал на лавке с пирогом в лапе, который пожирал со зверским аппетитом, прихлебывая принесенное бабкой молочко и изредка придавая своей морде страдальчески-мученическое выражение. Василий скромно устроился на земле рядом со столом, в обнимку с миской осетровой икры, куда засунул свою усатую физиономию. Изредка он поднимал голову – видать, чтобы набрать побольше воздуха, и вновь заныривал в черный икорный омут. Однако и от молока тоже не отказался. Я мысленно усмехнулся: похоже, к вечеру грядки котик удобрит основательно.

– Болезные наши, – буркнул гном, пристально глядя на развалившегося Батона и постукивая по голенищу сапога подобранным где-то прутом. – Счас лечить будем.

Кота с лавки точно ветром сдуло, одни бинты и остались.

– Что ж ты, ирод, котика пугаешь! – взбеленилась Яга, однако на гнома смотрела с улыбкой и хитрым прищуром.

– Так вылечил ведь, – улыбнулся в ответ гном, кивая в сторону Батона, прогуливающегося с самым независимым видом по крыше избушки.