– Я добился закрытия вокзала и станций дилижансов ровно на сутки. Не больше. За это время вы должны поймать Мура. Что касается ифрита… – Шеф полиции взглянул на консультанта, его пса и дворецкого. – Я не знаю, чем здесь помочь.
– Я могу выследить нечисть до ее логова, – сказал Лонгсдейл. – Могу ее выманить оттуда и привести в церковь Святой Елены. Вопрос лишь в том, кого мы принесем в жертву ради закрытия портала.
Бройд тяжело оперся подбородком на сцепленные руки.
– Джейсона Мура, – подал голос дворецкий.
– В этой стране есть правосудие, юноша, – холодно напомнил шеф полиции. – Даже без ифрита Мура ждет виселица за четырнадцать убийств…
– Ну так какая разница?
– Но его повесят после суда и по приговору суда, а не потому, что мы ведем себя как дикари. Мы казним преступников, а не убиваем.
– Да вы вообще странные, – пробормотал Рейден.
– Уймись, – цыкнул комиссар.
Была уже глубокая ночь; даже посетители кафе «Раковина» разошлись, и Виктор ван Аллен гасил фонарики у крыльца. Натан отвернулся от окна. Может, Валентина, провидица она или ясновидящая, смогла бы им помочь в поисках?
– А души? Если мы извлечем сосуды с душами и выпустим их на волю?
– Это уже не имеет значения, – сказал Лонгсдейл. – Ифрит все равно останется здесь. Разрушать портал можно лишь после изгнания нечисти. Но, честно говоря, я не представляю, как мы войдем в церковь. Даже я смогу провести там не больше нескольких минут.
– Тогда займемся Муром, – постановил Бройд. – Изловить его – первоочередная задача. Вещей из его квартиры вам достаточно, чтобы отыскать след?
Консультант кивнул.
– Тогда идите. Ифрит… им займемся позже.
– Подождите меня в моем кабинете, – сказал Натан и, когда Лонгсдейл, пес и ведьма вышли, повернулся к шефу: – Вы откладываете решение на потом, сэр.
– А кого вы предлагаете, Бреннон? Кинуть жребий среди приговоренных к смерти? Вы готовы нести за это ответственность? Не за казнь, а за ритуальное убийство? Готовы?
– Нет, – угрюмо ответил комиссар, – но что нам еще остается? Скормить порталу Мура, по крайней мере, это не то же самое, что убить почти полтора десятка детей. Но…
– Вот именно – но, – тихо сказал Бройд. – Мы представляем закон, и я не хочу устраивать ритуальные бойни. Это противоречит всему, ради чего я жил!
– И я тоже, сэр, – ответил Натан. – Но я не вижу выбора. По крайней мере, пока.
– Ну так идите и увидьте, – хмуро велел Бройд. – Слава богу, хотя бы о дыре мэру не надо докладывать.
– Да, сэр. Доброй ночи.
– Какая тут добрая, – буркнул шеф и зашарил в ящике в поисках фляжки.
Натан вышел, оставив начальство наедине с виски.
Пес поджидал его за порогом. Он молча потрусил рядом комиссаром, стараясь держаться вровень. Бреннон молчал. Он понимал Бройда. После революции в Риаде царили анархия и разруха – империя убралась прочь, твори что хочешь, воруй, убивай, насилуй, жандармов больше нет! Свежесозданная полиция отчаянно боролась за восстановление закона и правосудия, и эта борьба временами казалась бессмысленной и бесполезной. Но наконец они победили, и последнее, чего Натану хотелось, – это втянуть полицию в ритуальные жертвоприношения. Это даже не самосуд – это что-то настолько дикарское, что комиссар не мог найти для этого подходящих слов.