проделывать с вами многих вещей — и никто их не будет проделывать. Я, кроме этого, обещал, что вы будете жить за решеткой, пока не умрете естественной смертью. Так и произойдет. Вы за решеткой, и вы умрете естественной смертью. Клятва не нарушена ни в одной букве. Вас даже будут кормить. Иначе это уже выйдет нарушение клятвы, а я клялся не морить вас голодом… Ну, а в том, что вы никогда не слыхали об этом месте и не приняли его в расчет, я не виноват… Примечания мелким шрифтом, как это частенько бывает в ваших банкирских векселях и закладных… В общем, ругайте меня как угодно, но вот слово «клятвопреступник» здесь не годится.

Одо, грянувшись наземь, принялся форменным образом колотиться об пол. Сварог смотрел на обоих мрачно и почти равнодушно. Не было ни радости, ни мстительного удовлетворения, только опустошенность и тоска. Тоска еще и от того, что правосудие сплошь и рядом оказывается запоздавшим, и никого уже не вернешь, и ничего уже не поправишь. В ушах у него вновь звучал чистый, высокий голос Кайи:

Он резко повернулся и, уже не слушая раздававшихся снизу воплей, быстро пошел по лесенке. Поднялся наверх, повернулся к ожидавшему приказаний советнику:

— Продолжайте…

— Сколько они должны прожить? — без малейших эмоций осведомился советник.

Сварог хотел было ответить «Сутки». Но тут же вспомнил, в какой кровавый хаос превратился бы Харум после его внезапной смерти, сколько погибло бы мирных людей…

— Трое суток, — сказал он твердо. — Кормите хорошо…

И быстрыми шагами, ни на что вокруг не глядя, вышел из жуткого дома, одним махом взлетел в седло и пустил коня в ворота, когда их успели распахнуть только наполовину. Галопом понесся над берегом, по пустынной равнине. Светлый король Сварог в очередной раз совершил правосудие над заведомыми мерзавцами, едва не устроившими так, что весь Харум залило бы кровью и заволокло дымами пожарищ, — почему же на душе только опустошенность и тоска?

Въехав в город, он не особенно и сбавил аллюра, несся окраинными улицами, пока не выехал к аэродрому. Часовые у ворот, узнавшие его издали, отсалютовали мушкетами. Сварог проехал примерно половину длинного ряда обычных самолетов, натянул поводья у своей виманы, ничем не отличавшейся от других.

Бросив поводья Баруте, распорядился:

— Возвращайтесь во дворец. Скажи там, что меня не будет самое малое сутки.

— Понятно, государь, — поклонился Барута. — Доброй дороги.

И проворно отъехал подальше — к самолетам он до сих пор относился очень неодобрительно. Сварог взбежал по ажурной лесенке, втянул ее за собой, сел в кресло и в полминуты задал программу автопилоту. Самолет, правдоподобия ради чихая выхлопами и вращая винтами, выкатился из ряда и, как полагается, совершив длинный разбег, взмыл в небо. Оказавшись достаточно далеко от столицы и поднявшись высоко, он вышел на сверхзвук и помчался к границам Хелльстада, к тому месту, где поджидал Вентордеран.

Маленький отдых, подумал он. Неотложных дел нет, все вроде бы идет благополучно. В Балонге уже заняты все до одного