Они все словно стремились устроиться как можно дальше от сцены. Я обратил внимание на одну из них, в крохотной зелёной шляпке, она тоже примостилась где-то в последнем ряду зала. Эта леди непрерывно почёсывала свою шею. Меня удивило, что она буквально не опускала руку, а всё время скребла свою шею и волосы над ней. Если бы она только знала, что за ней наблюдают, она бы, наверное, очень сконфузилась. Может быть, она страдала от перхоти?

И вдруг я заметил, что ещё одна дама в последних рядах занята тем же. И ещё одна! Боже, и ещё! И ещё!

Оказывается, очень многие сидели, почёсываясь. Некоторые из них скребли свои волосы, как сумасшедшие, другие чесали свои шеи и затылки. Я даже подумал о блохах и вшах. У нас в школе был один неопрятный мальчик Эштон, так его заставили промыть волосы скипидаром, и ничего такого с ним не случилось, зато голова у него стала чистой. Меня уже начала беспокоить эта всеобщая страсть к почёсыванию.

Ужасно забавно наблюдать за человеком, который делает что-то не совсем пристойное и не подозревает, что кто-то его видит. Ведь беспрерывно почёсывать свою голову на людях не будешь, это не очень приятное зрелище.

И тут произошло нечто потрясающее. Одна леди, скребя свою голову, запустила пальцы прямо под волосы. И при этом копна волос на её голове слегка приподнялась! И тут я догадался, что под волосами леди почёсывает свой череп.

На ней был парик! И руки — в перчатках! Почему я раньше этого не заметил! Я окинул быстрым взглядом всё собрание, и вдруг в глаза мне бросилось, что все дамы — в перчатках.

Кровь в жилах моих заледенела. Меня била мелкая дрожь. Я с ужасом оглядел весь зал для игры в мяч, в надежде найти хоть какую-нибудь дверь, чтобы выскользнуть отсюда незамеченным. Но никаких других дверей не было!

Может, попробовать выскочить из-за ширмы и стремительно рвануть к главному выходу? Но двери уже закрыты, и возле них какая-то женщина! Тут я увидел, как она наклонилась и связала ручки дверных створок металлической цепочкой.

«Спокойно, — сказал я себе. — Ведь тебя ещё не заметили. Им просто незачем заглядывать за эту ширму».

Но я прекрасно понимал, что малейший звук выдаст меня. Тихое покашливание, шмыганье носом или ещё что-нибудь подобное — и я в лапах этих двухсот существ! На миг мне показалось, что я теряю сознание. Сколько всего сразу на меня свалилось! Разве под силу одному мальчику справиться с этим?

Но когда я понял, что мне отсюда не выбраться, я улёгся на ковёр и притих. Слава богу, что меня скрывала ширма! Вокруг стояла абсолютная тишина. Преодолевая свой страх, я всё же взглянул в щёлочку ещё раз и увидел, что…

Я увидел, что все женщины, то есть все ведьмы, сидели на своих местах и смотрели, словно загипнотизированные, в одну точку.

На сцене кто-то появился. Это тоже была женщина. Сначала меня поразили размеры её тела: она была очень маленького роста, не более чем четыре с половиной фута![3] Она показалась мне молодой, лет двадцати пяти, и очень симпатичной. На ней было элегантное чёрное платье, спускавшееся до полу, и тёмные длинные, почти по локоть, перчатки. В отличие от всех присутствовавших, шляпу она не носила.