Таким образом, вхождение современного психоанализа в те сферы психики, в которых невозможны воспоминания, вербализация, осознание, требует совершенно других подходов по сравнению с проработкой уровня эдиповых проблем фрейдовского периода. И проработка проблем самости частично минует осознание (даже при успешном анализе). Восстановление в памяти травмирующих психику событий детства с помощью анализа Фрейда можно сравнить с объяснением движения тел влиянием силы земного тяготения в физике Ньютона — эти события вполне реальны и представимы. А затрудненность воспоминаний, вербализации и осознания неслучившихся событий в современном анализе можно сравнить с изучением движения элементарных частиц в квантовой физике, которое для обыденного сознания нереально, его невозможно представить (например: как повлияет на развитие психики расщепление в результате «неслучивгаегося» контакта с объектом?) Поэтому появляются такие термины, как «теория относительности», «принцип неопределенности», и т. д. И X. Кохут называет нарциссический перенос не переносом, если сравнивать его с неврозом переноса у эдиповых пациентов, а «переносоподобным состоянием». Фрейд писал, что у нарциссических пациентов перенос вообще не развивается, и они не доступны анализу. Но, видимо, нужно было обладать особой психической чувствительностью, которой обладал X. Кохут, чтобы ощутить столь слабые психические проявления. И в современной физике «слабые поля» стали активно изучаться.

Конечно, вхождение в такую зыбкую сферу ставит психоанализ на грань науки и псевдонауки, что часто подчеркивают критики теории X. Кохута. Но на самом деле это разрушает не науку, а наши ограничения в способности осознавать что-то совершенно новое. И, конечно, зыбкость новых сфер изучения психики требует от аналитиков еще более скрупулезного и ответственного подхода к своей науке, чтобы не уйти в область парапсихологии и колдовства. Но это тоже закономерность: при многих новых открытиях в совершенно разных областях науки у скептиков возникали аналогичные опасения, в «еретичности» новых теорий.

Неоднозначность перевода «self» (как «собственное Я», как «Я» и как «самость») имеет историческую аналогию с неоднозначной терминологией Фрейда в период перехода от топографической модели психики к структурной. Известный американский психоаналитик X. Гартманн критиковал Фрейда за двоякий смысл, в котором он употреблял немецкое слово «Ich» («Я»): иногда для обозначения одного из компонентов структуры личности, а иногда для обозначения личности человека в целом («самости»).

Вероятно, сейчас в России мы переживаем период открытия и становления новой области науки, а этому всегда сопутствует и появление новых понятий в языке. И существующие в литературе варианты перевода отражают нашу попытку не механически заимствовать новые термины, а «переварить» их и интегрировать в нашем сознании, языке, мировоззрении.

М. В. Ромашкевич декан факультета психоанализа Института практической психологии и психоанализа (ИППП)

Aarons, Z. A. (1965), On Analytic Goals and Criteria for Termination.