Я знала, что она стоила громадных денег, и честно пыталась не выказать страха. Но когда я решительно подошла к ней, она подняла голову и тихонько заржала. Вид ее зубов стал для меня последней каплей. Я отступила назад, закричала и почувствовала, что Клэр удерживает меня. Я прижалась к его руке и услышала, что он говорит тихонько, чтобы не услышал грум:

— Она сделала вам больно? Успокойтесь, я отнесу вас домой.

— Нет, нет, — прошептала я. — Это не из-за ноги, ох, это так глупо… Клэр, я так боюсь лошадей! Сама не знаю почему, но боюсь. Я никогда не сяду на нее. Вы не очень сердитесь?

— Нет… — Я боялась взглянуть на его лицо и прятала свое. Его рука и плечо казались очень сильными. Помолчав, он продолжал: — Мое дорогое дитя, не мучайте себя, вам не надо сегодня кататься. Я должен как следует все обдумать… А сейчас, если вам не больно, давайте немного пройдемся. Мне не хотелось бы, чтобы вы показывали свои чувства перед слугами.

К своему облегчению, я увидела, что он улыбается. Он погладил меня по голове и взял под руку.

— Ее милость не поедет сегодня, — сказал он конюху. Тот поднес руку к виску, бросив на меня застенчивый взгляд. Мы пошли. Я едва держалась на ногах.

Лошади очень нравились мне, когда я знала, что мне не надо садиться верхом. Как и все остальное в хозяйстве Клэра, они были очень красивы. Две огромные собаки грелись у дверей конюшни, тут же был и большой серый с белым кот, игнорировавший собак с надменностью прирожденного аристократа. Клэр объяснил, что кот растолстел, питаясь мышами и крысами, которые, если бы не он, наводнили бы конюшни. Мы провели счастливое утро, гуляя в саду, радуясь на крохотных ягнят с черными мордашками и лохматых пони. Мне нравились пони; эти дружелюбные животные больше походили на собак, чем на лошадей. Я даже думала, что у меня хватило бы смелости сесть на пони. Но я не произнесла этого вслух. Мысль о том, что ее милость во всем великолепии ее бархатного платья для верховой езды и высокой шляпы восседает на спине лохматого маленького животного была смехотворна. Я без труда могла себе представить, как Клэр отнесется к этому предложению.

На следующее утро Клэр должен был уехать в Эдинбург. Он предполагал отсутствовать несколько дней, может быть, целую неделю. Я страшилась его отсутствия. До сих пор, не будучи знакома с соседями, я просто не предполагала, что мне придется так долго быть одной при полном отсутствии развлечений и вообще каких бы то ни было занятий. Доброта и любезность Клэра в это утро сделали еще более нежелательной разлуку с ним.

Весь день сложился прекрасно. Вечером подул теплый южный ветер. Он дул не переставая, заставляя высокие сосны печально петь и сотрясая покрытые набухающими почками ветки. Этот ветер не дал мне уснуть. Посреди ночи я поднялась с постели, подошла к окну и широко распахнула его.

Я опустилась на колени перед окном и позволила ветру трепать мои волосы. Я почувствовала, будто холодные пальцы касаются моего лица. Мне казалось, что я не чувствую себя несчастной, и даже удивилась, осознав, что по моему лицу текут слезы.