Я больше не боялась Клэра. Страх ушел, пока я болела, и вместе с ним исчезли и остальные чувства — любовь, печаль и ненависть, как будто все это принадлежало другой девушке, давно умершей.

Поведение Клэра во время моей болезни покорило бы сердце любой женщины, способной чувствовать. Как только я смогла принимать посетителей, он являлся каждый день. Иногда молча сидел, иногда читал вслух, иногда наигрывал тихие нежные мелодии, успокаивающие мои нервы. Он был хорошим музыкантом, о чем никогда не упоминал раньше, во время моих неумелых выступлений на арфе и пианино. Однажды, когда я уже могла выходить, я услышала его разговор с моей теткой, и он очень подействовал на меня. Тетя сомневалась, когда назначить свадьбу — я, дескать, еще слишком слаба и нездорова, только что перенесла болезнь, может, подождать еще месяц или около того…

— Ни дня, — отрезал Клэр. — Мне не терпится увезти ее из этого пагубного места к тишине, чистому воздуху моих родных вересковых пустошей. Там она обретет, по крайне мере, душевный покой, если не восстановление физических сил. Город ей ненавистен, и при всем моем глубочайшем уважении к вашей преданной заботе, леди Расселл…

— Сделайте одолжение, милорд, будем откровенны, — сказала тетя с усмешкой в голосе.

— Я терпеть не могу эту девчонку, а она меня ненавидит. Самая большая радость для меня — это избавиться от нее. Как только мы с вами окончательно договоримся…

— Мы уже обо всем договорились, — ледяным голосом ответил Клэр. — Больше обсуждать нечего. Надеюсь, вы не сомневаетесь в моем слове?

— Сомневаться, в таком благородном человеке?

Я прокралась к себе, прежде чем они меня заметили. Тетины интонации подсказали мне нечто, о чем я раньше не догадывалась. Она ненавидела Клэра точно так же, как и меня. Это подняло его в моих глазах. Единственное чувство, владевшее мною в те дни, было угрюмое отвращение к леди Расселл и всему, что с ней связано. Если Клэр заберет меня от нее, из этого ненавистного дома и отвратительного города…

И вот я стою рядом с ним в соборе Святой Маргариты. Звуки органа эхом отражаются от высоких сводов. Я слушаю слова, которые сделают меня леди Клэр. Когда он берет меня за руку, его пальцы сжимают нежно, словно он боится, что она рассыплется. Кольцо было сделано точно по моему пальцу, но множество сверкающих бриллиантов и опалов делают его тяжелым. Я одета в белое шелковое платье, отделанное кружевом, на голове жемчужная диадема, в которой моя мама выходила замуж. Ее драгоценности, давно хранившиеся у мистера Бима, были вручены мне накануне, и мистер Бим, на мгновение ставший похожим на свое имя[6], принес мне свои искренние поздравления.

После церковной церемонии в нашем доме был шумный прием. Я неподвижно и чопорно стояла в своих кружевах и жемчугах и покорно улыбалась гостям. Большей частью это были друзья Клэра да несколько наименее вульгарных знакомых леди Расселл. Механически улыбаясь и раскланиваясь, я вдруг поняла, что в этой толпе у меня нет ни одного друга. Мне показалось очень грустным, что в такой важный день рядом с девушкой нет ни одного близкого человека.