Тетя сказала в ответ что-то учтивое, и Клэр обернулся ко мне.
Я едва слыхала, что он сказал. Его горящие черные глаза буквально загипнотизировали меня. Он пригласил меня на следующий танец, но, когда мы шли по зале, он спросил, не предпочту ли я отдохнуть и посидеть под одним из деревьев.
Это было предложено очень вовремя: я внезапно почувствовала свою ужасную хромоту, которая меня не беспокоила некоторое время. Опираясь на его руку, я обернулась через плечо. Моя тетя буквально светилась от гордости, а лицо Маргарет застыло в предчувствии чего-то дурного.
ГЛАВА 3
В тот вечер Клэр получил приглашение навестить нас. Он стал частым гостем в нашем доме, однако его поведение ставило меня в тупик. Постоянно помня благодаря леди Расселл о всемогущих десяти тысячах, я не допускала, что Клэр безумно влюблен в меня. И все же не было секретом, что он отверг других девушек, обеспеченных не хуже, чем я. Значит, я ему хоть немножко нравилась… Как я уже сказала, я не предполагала никакой страсти. Но мне не хватало каких-то мелочей — многозначительного взгляда, нежного рукопожатия, слова, содержащего скрытый смысл… Любая женщина поймет, что я имею в виду. Он был изысканным, серьезным, внимательным, и не более.
А что чувствовала я? По всем правилам мне следовало быть глубоко влюбленной. Он был внешне привлекателен, и его ум был так же хорошо сформирован, как и его лицо. Мы вместе читали стихи, его серьезный голос придавал стихам глубокий смысл. Его взгляды на красоту, живопись, книги, музыку были всегда неожиданны. Ему недоставало чувства юмора, но ни одна рассудительная девица не ждет от меланхолического героя остроумия. Были две причины, мешавшие мне полюбить его. Первая — это предостережение Маргарет. Меня приводила в бешенство невозможность получить у Маргарет объяснение ее странным словам. Она и рада была бы поговорить, и виделись мы после бала несколько раз — тетя горела желанием поближе сойтись с ее выдающейся семьей. Но моя тетя и мать Маргарет делали откровенность между нами невозможной. Тетя никогда не оставляла нас наедине, а леди Монтгомери отнюдь не жаждала ближе познакомиться с нами. Когда на Рождество Маргарет уехала в родовое поместье в Дербишире, мы не обменялись и парой слов наедине.
А вторая причина та, что я уже была влюблена, но не в Клэра.
Я продолжала брать уроки игры на арфе. Это, как впоследствии признавалась тетя, была ее ошибка, но она не видела того, что уже становилось заметным. Какая девушка в здравом уме будет мечтать о ничтожном, бесхарактерном учителе музыки, когда у ее ног красавец барон Клэр?
Я оказалась той девушкой. У нас с моим обожаемым Фернандо было мало времени для флирта, но за закрытыми дверями гостиной было немало вздохов, и слез, и — да, да — поцелуев. Я должна была играть на арфе: затянувшаяся тишина вызвала бы у тети подозрение. Но когда я дергала струны наобум, Фернандо склонялся надо мной, дотрагивался до моей щеки и страстно дышал в мои волосы. Я немного преуспела в музыке, но сильно преуспела в любви.
И, подобно молоденьким девушкам, воображающим себя несчастными в любви, я томилась и делалась все бледнее.