Я почувствовала себя гораздо спокойнее, когда убедилась в отъезде Клэра. Карета развернулась, и при колеблющемся свете боковых фонарей я увидела мужа и священника, садящихся в нее. Она двинулась в путь, напоминая призрачные колесницы, о которых так любил рассказывать Клэр, и исчезла в потоках дождя. Отвернувшись от окна, я вздохнула с огромным облегчением. После нескольких бессонных ночей я чувствовала непомерную усталость. Мой неопрятный внешний вид, свидетелем которого явился мистер Флитвуд, также болезненно действовал на мое состояние. Я заставила себя позвать Бетти. Она откликнулась так быстро, что утвердило меня еще в одном не совсем ясном подозрении — несомненно, Клэр приказал ей прятаться в холле и следить за мной.

Я велела ей принести горячей воды и отослала ее прочь. Мне неприятно было ощущать на себе взгляд ее пронырливых глаз.

Несмотря ни на что, я совсем не собиралась бежать из дому. Помимо того что мне некуда было идти, я была уверена, что соглядатаи Клэра следят за мной. Мне не хватало только унижения быть схваченной и возвращенной с позором обратно. Я вспомнила огромные грубые ручищи борца из Лондона, его ехидную ухмылку, и мне буквально стало тошно от одной только мысли, что эти руки коснутся меня.

Я взяла книгу и попыталась рассеяться, но не смогла. Я сидела, уставившись на догорающий огонь, и неотрывно думала об одном и том же. От тепла камина меня клонило в сон, и я почти задремала, когда слабый звук у двери заставил меня окончательно проснуться.

Это не был стук в дверь или скрип поворачивающейся ручки, звук скорее напоминал царапанье когтей собаки. Дверь не была закрыта: после отъезда Клэра эта предосторожность казалась мне излишней. Теперь, следя за медленно открывающейся дверью, я очень сожалела об этом упущении.

Дверь приоткрылась на самую малость, и тотчас что-то белое появилось в образовавшейся щели и упало на пол. Шорохи и движение за дверью прекратились, но мне показалось, я расслышала слабый скрип, словно кто-то кравшийся на цыпочках наступил на скрипучую половицу.

Я подошла к двери и, набравшись мужества, открыла ее. В холле, освещенном лампами, никого не было видно, а у моих ног лежал свернутый листок бумаги.

На этот раз, перед тем как прочесть записку, я закрыла дверь на замок Я до сих пор помню каждое слово той записки:

«Любовь моя. Приходи ко мне. Я жду тебя снаружи внизу, у каменной лестницы. Не подведи меня, сама моя жизнь зависит теперь от твоих действий».

Под запиской стояла подпись: «Джонатан».

Я подбежала к окну и бросилась обратно, сжимая в руке скомканную записку. Конечно, вряд ли он будет стоять перед домом с фонарем в руке. Я заметалась по комнате, как мышь в мышеловке. Где мой плащ? Мне надо надеть теплый плащ и крепкие башмаки… Взять драгоценности, они мои по праву, если не по закону. Я не оставлю Клэру драгоценности моей матери.

В конце концов я позабыла про башмаки на деревянной подошве. Накинув плащ на одно плечо и держа под мышкой тяжелую шкатулку с драгоценностями, я выбежала из комнаты в черных шелковых туфлях и открыла дверь в спальню Клэра. Там было тепло, жарко пылал камин, всегда топившийся по приказанию хозяина. Я была уже на середине комнаты, как вдруг резко остановилась, словно ударившись о крепкую невидимую стену.