Через несколько минут семь человек в скафандрах готовы были к выходу. Лишь на Горелове и зоологе не было еще шлемов. Как раз в этот момент, когда Крутицкий, дежурный водолаз, помогавший экскурсантам одеваться, готов был надеть на голову зоолога шлем, в камеру быстро вошли два офицера охраны.
— Ну как? Готовы? — обратился один из них к Крутицкому. — Вы нам нужны. Капитан приказал проверить склад водолазного имущества.
— Сейчас освобожусь, товарищ комиссар, — ответил Крутицкий, — только два шлема надену.
— Ну-ну, кончайте спокойно, не торопитесь.
Офицер охраны подошел к Горелову, с любопытством рассматривая его высокую, закованную в металл фигуру.
— Какая масса вещей у вас у пояса, — проговорил он, внимательно перебирая топорик, кортик, запасной ручной фонарь; он потрогал сетку пружинного сачка, открыл патронташ со щитком управления, заглянул во все его щели, под крышку, потом отстегнул электрические перчатки, растянул их и тоже посмотрел внутрь. — Можете себе представить, я ни разу не выходил из подлодки!
Разговаривая, он ходил вокруг Горелова, пристально осматривая со всех сторон его скафандр.
Чуть прищурив глаза, Горелов следил за ним, за его руками, за простодушным лицом, потом сказал:
— Очень захотелось бы, нашли бы и время. Много любопытного увидели бы.
Крутицкий кончил обряжать зоолога и поднял шлем над Гореловым:
— Разрешите, товарищ интендант.
— Пожалуйста, пожалуйста… — заторопился офицер охраны и улыбнулся. — А где экскурсионный мешок товарища военинженера?.. Ага, вот этот! Интересно. — Он открыл экскурсионный мешок, с веселым любопытством пошарил в нем рукой, вынул из его карманов разные мелкие экскурсионные инструменты, перебрал их и положил на место.
— Ну, тут я ничего не понимаю… Это уже по научному ведомству… Закончили, Крутицкий? Приходите скорее. Мы будем ждать вас на складе.
Помахав приветственно руками, офицеры охраны вышли из камеры. Крутицкий в последний раз тщательно осмотрел одетые в металл фигуры, удовлетворенно кивнул головой и тоже вышел. Через минуту послышалось глухое журчание: вода начала заливать камеру.
Не успели экскурсанты отплыть и несколько километров от подлодки, как Горелов с досадой сообщил зоологу, что фонарь у него на шлеме потух.
— Разрешите, Арсен Давидович, вернуться на подлодку и исправить фонарь. Без него не рискую отправляться с вами. Я очень вас прошу, Арсен Давидович, займитесь пока работами здесь, недалеко от подлодки. Я мигом слетаю туда, исправлю фонарь и вернусь к вам.
— Только быстрее, — ответил тот.
Через пятнадцать минут Горелов уже опять выходил из подлодки. Повреждение фонаря было пустяковое: стерженек кнопки на щитке управления был погнут, вероятно, неосторожным движением самого Горелова, и произошло разъединение. Фонарь вновь ярко горел в то время, когда Горелов выходил из камеры на откидную площадку. Но едва он ступил с нее в черноту глубин, как свет опять погас. Однако на этот раз Горелов никому об этом не сообщил. В непроницаемой тьме он тихо проплыл вокруг подлодки, чуть касаясь рукой ее обшивки, подплыл к корме и нащупал отверстие центральной ходовой дюзы. Осторожно, стараясь не задевать металлом своего рукава металл дюзы, Горелов просунул руку в выходное отверстие дюзы. Рука до плеча погрузилась в еще горячую камеру сгорания и долго производила там какую-то утомительную работу. Наконец так же осторожно, как и прежде, Горелов вытащил из камеры руку. В ней находился небольшой кубический ящичек.