Лермонтов был сослан на Кавказ за стихотворение «На смерть поэта».

Для декабриста Одоевского Кавказ был «послаблением» – ему разрешили сюда перебраться из сибирской ссылки.

Лермонтов стрелялся с сыном французского посла Эрнестом де Барантом на Черной речке – на той самой, где несколькими годами ранее был смертельно ранен Пушкин.

Бабушка поэта, Елизавета Алексеевна, посетила Фаддея Венедиктовича Булгарина и заплатила ему 500 рублей за хвалебные рецензии.

Николай Васильевич Гоголь.

Лермонтов интересовался у гадалки, выпустят ли его в отставку и оставят ли в Петербурге.

Кирхгоф сказала, что ему никогда больше в Петербурге не бывать и что ожидает его другая отставка, «после коей уж ни о чем просить не станешь».

Лермонтов со Столыпиным должны были ехать в полк. Но в Георгиевске Лермонтов вдруг предложил: бросим монетку, если «решетка» – едем в Пятигорск.

Выпала «решетка». Лермонтов поехал в Пятигорск навстречу своей смерти.

«Ведь и Мартышка, Мартышка здесь!» – радостно восклицал Михаил Юрьевич.

Лермонтов ночевал в комнате Николая Соломоновича Мартынова, которого называл своим единственным другом.

«Истинная нелицемерная любовь к Богу и ближнему».

«M-lle Emilie, je vous en pris, un tour de valse seulement, pour la derniere fois de ma vie» («Мадемуазель Эмилия, прошу вас на один только тур вальса, последний раз в моей жизни»).

Это был действительно последний вальс в жизни Лермонтова. Через день поэт погиб на дуэли.

Гоголь.

«…науки тоже надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди – невежды, а слава – удача, и чтобы добиться ее, надо только быть ловким».

«…к дружбе я неспособен… – пишет Печорин, – из двух друзей один всегда раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается; рабом я быть не могу, а повелевать в этом случае – труд утомительный, потому что надо вместе с этим и обманывать».

«Цель Грушницкого – сделаться героем романа. Он так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким-то тайным страданием, что он сам почти в этом уверился… Я его понял, и он за это меня не любит[3], хотя мы наружно в самых дружеских отношениях».

«Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его».

Доктор Вернер сообщает: княжна Мэри «читала Байрона по-английски и знает алгебру: в Москве, видно, барышни пустились в ученость, и хорошо делают, право!»

В Кизляр.

«Начала печалиться о том, что она не христианка, и что на том свете душа ее никогда не встретится с душою Григория Александровича, и что иная женщина будет в раю его подругой».

К русской метели.

«Смерть поэта».

Лермонтов жил тогда в Петербурге.

С Байроном.

О Наполеоне.