Кончилось все довольно-таки плохо: Имдалу прибили грабители, а единомышленницы передрались и разбежались, образовав несколько течений феминизма, большинство из которых благополучно заглохло с истечением многих десятилетий. И вдруг с некоторых пор культ Имдалы возродился с новой силой, и началось это именно тогда, когда стало рождаться больше девочек, чем мальчиков.

Что было изначальной первопричиной, тут совсем и никак не ясно. Или культ возрожден именно потому, что пошел перекос в сторону женщин, или наоборот, перекос как раз и связан с тем, что возродился культ. И в последнем случае очень бы хотелось знать, как эти чертовы феминистки такое вот провернули. А что ЭТО провернули именно они, я был уверен примерно на 90 процентов.

У входа в храм-клуб стояли храмовые стражницы – две могучие жилистые бабищи лет сорока от роду каждая, угрюмые и страшные, как две Бабы-яги. На меня они почти не посмотрели, их не заинтересовало даже то, что на голове у меня не было волос. «Ну нет волос и нет – какое нам до того дело?! Главное, чтобы чужие не прошли! А это – своя! И без нее хватает хлопот…»

В храме пока что было совсем мало народа, и меня тут же заметили – симпатичная девушка с почти не портящим ее шрамом на левой щеке подбежала, обняла, поцеловала прямо в губы:

– Мау! Как хорошо, что с тобой все в порядке! Ты расскажешь мне, как тебя лечили?! Такие чудеса рассказывают про этого белого шамана! Он и правда такой мерзкий, уродливый коротышка с членом ниже колен?! Эдакий дикий загар!

Черт! Нет, ну так-то они даже польстили моему мужскому «я» насчет «ниже колен», но какого черта я «уродливый коротышка»! Ну зачем такие гадости привирать?!

– Не такой он уж и уродливый! – не выдержал я. – Он вообще красавец! А как прижмет, как возьмет в объятия – так все женщины просто тают! Он же шаман, а значит, такое умеет, что просто от него не оторваться!

– Да ты что?! – искренне поразилась девушка. – И ты… с ним? А можешь меня с ним свести?!

– Он не любит волосатых! – с наслаждением отомстил я. – Похожих на зверей! Так и говорит, все женщины с волосами на теле похожи на обезьян, что в джунглях жрут фрукты и гадят друг на друга. И потому он не оскорбит свое тело прикосновением к этим волосатым чудовищам!!

– Вот же негодяй! – искренне расстроилась подружка Маурики. – Да он не знает, чего теряет, идиот! Лысые женщины, они ведь такие у… хмм… м-да.

Я не узнал, чем плохи лысые женщины, потому что девушка вспомнила, с кем разговаривает, посмотрела на мою лысину и замолчала. И следующие полчаса мы сидели молча, я – гордо не обращая внимания на прибывающих в Собрание воительниц, которые смотрели на меня и перешептывались, она – покусывая губы и мечтая о пряном теле «белого коротышки».

Ну… надеюсь, что мечтая. Девка так-то была очень красивая, под стать Маурике, и тоже светлокожая и глазастая. Только глаза голубые, а не зеленые. Явно северянка – я уже знал, что светлокожи и голубоглазы здесь северяне, и они как раз коренные жители материка, смешавшиеся в дальнейшем с переселенцами Арканака.

Зал был огромен. Ряды скамеек вмещали не менее тысячи человек. Я бы даже не стал называть это храмом – что-то вроде театра с небольшой сценой, устроенной прямо возле огромной статуи воительницы Имдалы, изображенной в мужской одежде с мечом в руках. Физиономия Имдалы не готовила ничего хорошего для отступниц из числа поклонявшихся ей воительниц, строгая, даже злобная физиономия обещала всевозможные кары несчастной, которая пойдет против устоев сообщества. Да и меч в руках говорил о том, что баба явно была скора на расправу и после возведения в сонм богов ничуть не изменила своим обычным правилам. Подозреваю, что никакие грабители к ее гибели не имели ни малейшего отношения – вспыльчивый нрав и желание разрешить ситуацию ударом меча и привело ее к закономерному результату. Нашелся человек, который сумел в конце концов все-таки проткнуть ее любвеобильное сердце.