Через пять минут рычащего и пускающего пену пленника протащили мимо меня туда, где на околице виднелся высокий столб с билом, а еще через десять минут дикарь уже стоял навытяжку – связанные у запястий руки вверх, ноги на земле. Абсолютно голый, если не считать естественной шерстистости, как и полагается предкам человека, едва отошедшим в уровне своего развития от обезьян. И меня почему-то неприятно удивил здоровенный член, болтающийся между ног – такие я видел только в порнушках с неграми и всегда был уверен, что там дело нечисто. Нет, не члены нечистые (хотя и это допускаю), а то дело, что таких членов не бывает в природе. Ну спрашивается – зачем человеку такая здоровенная штукенция, способная порвать женщине внутренние органы? Скорее всего режиссерский обман.

Но тут было совсем иное. Никаких тебе режиссеров, только сожженная деревня и чудовищно мускулистый дикарь, между ног которого чудовищно огромный член. И этим членом он рвал тела детей, подростков… Отрежу, тварь!

Иногда очень плохо, если у тебя развитое воображение, способное нарисовать картину. Ту картину, которую ты бы хотел не видеть никогда. И нигде. Ни в каком из миров.

Я посидел еще с полчаса, не глядя вокруг. Потом меня осторожно тронули за плечо:

– Мой лорд… меня прислала Герда, она говорит, нужно полечить детей. Вы в силах это сделать?

– В силах, только озаботьтесь ужином. После лечения мне обязательно нужно поесть. Еду найдете?

– Найдем, мой лорд! В кладовых деревни много чего есть! Не беспокойтесь! Все сделаем!

И я пошел за воительницей.

Было уже темно, когда я подошел к стоящему навытяжку врагу. Рядом горел костер – я попросил его зажечь. Мне нужно было как следует рассмотреть этого зверя, во всех цветах и подробностях. Именно зверя, потому что я не считал и не хотел считать его человеком. Слишком много сегодня положили в могилу трупов – женщин, детей, мужчин. А еще – кости. Обглоданные, со следами стального ножа и обгрызания. Детские кости.

Наверное, я не смогу больше есть шашлык. Или жаренную на вертеле дичь. Даже запах жаренного на костре мяса еще долго будет вызывать у меня тошноту. Вот оно, Зло! Настоящее, нечеловеческое Зло! Стоит, таращит глаза!

– Как твое имя? – спросил я, чтобы начать. Ведь с чего-то же надо начать? – Откуда ты пришел? И зачем?

В ответ – нечленораздельный рык и больше ничего.

Ладно. Попробуем по-другому. Беру из костра здоровенный сук с пылающим концом и тычу им в грудь пленника. Вонь от сгоревшей шерсти, треск, копоть. Противно. Рычит, пускает слюни. Может, и правда спятил? Но нет… я же чую! Изображает из себя безумца, чтобы его быстрее убили! Хитрая тварь!

Достаю костяной кинжал и легко, без замаха вонзаю в плечо. Потом начинаю медленно вращать по часовой стрелке, одновременно раскачивая, расширяя рану. Пленник стонет, рычит, плюется, норовя попасть мне в лицо. Я уворачиваюсь, вытаскивая кинжал. Струится кровь, пленник ухмыляется. Надеется истечь кровью, точно. Тогда поступим по-другому.

Захожу со спины – неприятно, когда тебе в лицо плюют всякие обезьяны, обхватываю пленника за грудь, прижимая к столбу. Ладони – на груди.