Люди видели, как изменилась их жизнь за последние десять лет. Они видели, что в столичной провинции голода уже десять лет как не было. И старались. Отчаянно старались двигаться в том направлении, которое указал им король. Сами лезли, не дожидаясь пинка или наставления. Оставалось теперь спроецировать это все на соседние провинции и далее на остальное государство…

Ну вот — колонна фургонов удалилась на должную дистанцию. И Иоанн продолжил свое движение. Но сразу в кремль не поехал. Королю хотелось заглянуть в каждый посад. Проверить, не было ли там пожара? Все ли там в порядке? Спросить людей о житье-бытье. И только потом двигаться в свою резиденцию, набравшись подходящих впечатлений.

И вот кремль.

Наш герой замер у ворот, не решаясь их пересекать.

Сегодня требовалось принять решение. Тяжелое решение. Мрачное решение. И ему не хотелось.

Та буря эмоций, что захлестнула его там, на берегу Западной Двины отступила. И он ныне снова мыслил рационально, прекрасно осознавая последствия своих поступков. А также тот факт, что оставлять все как есть было нельзя. Это стало слишком опасно. Смертельно опасно.

Чуть помедлив он двинулся дальше.

Остановился у своего нового дворца, которые уже в целом построили и теперь занимались отделкой. Несколько минут рассматривал его, всеми фибрами души оттягивая неизбежное. И вздрогнул, когда встретился глазами с супругой, что наблюдала за ним из окна своих покоев.

Взмахом руки он остановил архитектора.

— Пока довольно. Вижу ты молодец. Но мне нужно отдохнуть. И уже спокойно все осмотреть, без суеты. Через пару дней подготовь мне подробный показ.

— Да, мой король, — с удовольствием произнес итальянец, которому польстила похвала заказчика. Ведь он обещал премию сверх обычной платы, если его устроит работа.

Тяжело вздохнув, Иоанн пошел к Элеоноре. Постоял у ее двери, тупо пялясь на нее. Выдохнул и вошел внутрь.

Супруга сидела бледная как полотно у окна и занималась каким-то рукоделием не поднимая глаз. Он подошел шагов на пять и остановился.

Тишина.

Они оба не знали с чего начать разговор.

Наконец она не выдержала первой:

— Только об одном прошу. Не заставляй Владимира и Софью смотреть на мою казнь.

— Думаешь, я тебя казню?

— Ой… ну кого ты обманываешь? Я виновна. Я… не хочу даже говорить. И теперь твои враги ухватились за эту возможность. Думаешь, я не слышала о покушении, которое на тебя организовал епископ Дерпта? И о том, как ты отомстил?

— Ты — не они.

— Тебя уже дважды чуть не убили из-за меня.

— В одном из покушений ты была замешана.

— Но не участвовала. Просто закрыла глаза на их попытку. Хотя это ничуть меня не оправдывает. И я готова. Об одном прошу — чтобы дети не видели моей смерти. Они тебе не простят. Лучше дай мне яду или сам заколи эспадой. А им скажи, что умерла от чего-то обычного. Чтобы они тебя не винили.

— Снова пытаешься манипулировать?

— Снова пытаюсь избавить тебя от войны с собственным сыном. Он ведь осуждает тебя, считая, что ты меня запер здесь по навету.

— И ты думаешь, что это изменится, если я велю тебя казнить тайно или убью сам?