На станции я сразу закрутил головой – красотища-то какая! Тот-которой-во-мне некстати заворочался, и в голове появились те самые приснённые картинки с дивными городами.
— То во сне! — мысленно заспорил я. — А то вот! Явь!
Всё едино, окружающая красотища разом будто поблёкла, отчего стало вдруг обидно.
— Постой тут, — приказал Илья Федосеевич мне, — а то неча! Буфет второго класса, не абы что! Чай, господ сейчас нет…
Он замолк, выразительно покосившись на дядьку. Тот закивал, убавив привычной мущщинской степенности. Сразу понятно стало, кто здесь главный, а кто так, из милости.
Вдвоём с Иваном Карпычем, боязливо ступающего по паркетным полам, они пошли куда-то к стойке, но дверь захлопнулась перед моим носом. Обидно! Даже рассмотреть ничего не успел, кроме полов-то.
Не успел я замёрзнуть, как они вышли из буфета, уже похмелённые и раскрасневшиеся, да не вдвоём уже.
— Этот? — ткнул в меня пальцем молодец, выглядящий как приказчик в лавке. Старый уже, чуть не под тридцать.
— Он самый, Сидор Поликарпыч! — заулыбался Илья Федосеевич. — Пачпорт его я вам отдал, передадите его с бумагами мастеру, да и дело сделано!
— Только из уважения к вам, Илья Федосеевич, — вздохнул приказчик, не обращая внимания на Ивана Карпыча. — Мальчишка-то, сразу видно – дерзок да глуп!
— Ничо… — Официянт мелко рассмеялся, — ужо вгонят ему ума через задние ворота! Посмиреет да поумнеет!
— Пойдём, — Сидор Поликарпыч смерил меня взглядом. — Убежать коль захочешь, ловить тебя не буду, волкам по зиме тоже есть охота, хе-хе! Не отставай!
Рослый приказчик подхватил потёртый саквояж и зашагал, не оглядываясь, только снег под сапогами поскрипывает. Поколебавшись на миг, заспешил за ним следом, тоже не оглядываясь.
— Умерла так умерла, — непонятно сказал Тот-кто-внутри.
Четвёртая глава
Поспешая трусцой за Сидором Поликарпычем, я ажно взмок. Узлы-то не тяжёлые, но громоздкие да неудобные – страсть! А у меня их два, но ничё, своя ноша не тянет!
— Облегчиться нужно перед дорогой, — непонятно буркнул Сидор Поликарпыч, направляя шаги к лепо украшенному каменному строению, стоящему особливо от других.
— Никак нужник? — сдвигаю шапку на затылок. Слыхал я от дядьки Алехана, что в городе строят такие – каменные, и на всех-всех! Любой зайти может и посцать или посидеть вдумчиво.
Зналось, но не верилось – думал, така же байка, как про облизьяну или бородату бабу. Ну враки ведь! Нормальный человек в тако непотребство и зайти погребует. Хотя чегой-то я? То нормальные, а то городские! Где там нормальные-то? Эхе-хе… а я и сам городским скоро стану-то.
— Догадался? — усмешливо сказал Сидор Поликарпыч.
— Что ж не догадаться-то? Издали сцаниной несёт!
— Несёт ему, — крутанул головой прикащик. — Сам давно в хлеву навоз чистил-то!?
Со взрослыми, известно, спорить не с руки, так я и отмолчался. Да и что говорить-то? Будь ты хучь сто раз прав, а ухи накрутят, потому как сопле всякой не дело поперёд мущщины лезть.
— Ух! — вырвалось у меня. — Да сколько богачества-то в одном нужнике!? Никак камнем тёсаным выложили?!
Наклонившись, щупаю гладкий пол.