— Я не могу самостоятельно принимать такие решения.

— А и не надо. Обновленцы и прочие созданные Тучковым структуры распущены и лишены государственной регистрации. Наиболее рьяные их деятели задержаны. По ним идут проверки. Поэтому мы вам очень настоятельно советуем созвать Поместный собор и избрать нового патриарха.

— Вы же были против.

— Все течет, все меняется. — пожал плечами Дзержинский. — Но есть два момента. Первое. Большая просьба от меня — следите за языком. Не нужно хаять Советскую власть. Мы власть. И как любая власть мы в законном праве себя защищать. Не хотите прославлять? Ваше дело. Но и поливать помоями не нужно. Так как в противном случае нам придется на это отреагировать. Постарайтесь это понять сами и донести до своих коллег. К этой же просьбе относится и ваше сотрудничество с иностранными разведками. Сами понимаете…

— Понимаю. А второе?

— Просьба от Михаила Васильевича. Он просит не морочить голову с календарями. Знает, что в церкви есть разные течения. И очень сильно желание сохранить старый юлианский календарь. Если вы это сделаете, то породите лишние конфликты. Например, Рождество окажется после Нового года. И его празднование окажется практически под табу из-за поста. Не хотите Григорианский, используйте Новоюлианский или какой-то иной подходящий. Главное сейчас — достигнуть примирения. Дров мы и так все знатно наломали.

— Неужели Советская власть решила отринуть свое богоборчество?

— Я вам этого не говорил, — несколько напрягшись, произнес Дзержинский. — Но в Союзе очень много верующих. Изначальная идея отдельных мечтателей перековать их быстро в атеистов оказалась не более чем мечтой. Для этого нет никаких возможностей. Поэтому, скажем так — мы решили придерживаться нейтралитета и позиции свободы совести. Да, нам не нравятся верующие люди, но они граждане СССР.

— Интересно, — каким-то не верящим взглядом уставился Петр на собеседника.

— Может быть все же кофе? Или чая? Я признаться совершенно без них не могу. После отказа от кокаина пью эти напитки почти постоянно. Чтобы хоть немного взбодриться.

— Если можно молока. — чуть помедлив, произнес местоблюститель. — Почти все заключение мечтал попить молока.

— Конечно, — улыбнулся Феликс Эдмундович, видя, что собеседник вроде как пошел на контакт. Снял трубку и заказал кофе для себя, и молока для Полянского.

А тот тем временем листал документы в папке. От чего местами у него удивленно взлетали брови «домиком» и шевелились волосы.

Начал задавать вопросы.

И где-то через час беседы уже дал подписку о неразглашении кое-каких сведений. В папке-то они были специально подобраны материалы, утечка которых не выглядела критически важной. Но кое-что отдельно пояснять потребовалось…

Тем временем Михаил Васильевич Фрунзе встречал очередного специалиста, выписанного из-за рубежа. Антона Флеттнера. Личность эпохальную для всех любителей истории авиации. И не только. Например, он изобрел знаменитые роторные паруса.

Отучившись по юности в Государственном педагогическом колледже Фульды, он имел уровень крепкого средне-специального образования. Но отнюдь не высшее. Нехватку знаний он добирал своей горящей, увлекающейся природой, страстью в деле и выдающимся талантом.