Так что СОН к лету 1927 года была маленьким местным пугалом. Именно они выезжали по тревоге помогать бойцам ОГПУ или НКВД в случае обнаружения очередной укрепленной «малины». Именно они давали силовое прикрытие задержания сложных подозреваемых. Из-за чего появление группы хорошо вооруженных мужчин с головой волка на рукаве вызывало трепет у многих. У кого-то восторженный. У кого-то полный липкого ужаса.

Феликс очень высоко ценил их действия. И старался создать свой спецназ. Но, увы, дело шло ни шатко, ни валко. Тут и кадровый голод, и время, которое требовалось на подготовку, и общая обстановка. Так что да — часть эта номинально существовала. Но лишь на бумаге. На практике Дзержинский постоянно уговаривал Фрунзе поделиться и выделить ему половину СОН для закрытия кадрового голода. А тот кормил его завтраками. Ибо структура его хоть и была очень хороша, но отличалась весьма незначительными размерами. То есть, там делить собственно и нечего было. Феликс это понимал, но не просить в очередной раз не мог. Все-таки армия — это армия, а «органы» — это «органы». Разная специфика работы. И СОН, «заточенный» явно на иные задачи, иной раз действовал слишком жестко.

Буденный же варился в своем котле, формируя из бывших кавалеристов специальные рода войск вроде горных стрелков и морской пехоты, ВДВ и инженерно-штурмовыми частями. Формально они тоже назывались спецназом, но лишь на словах. Потому что их все же тренировали как воинские подразделения, а не как настоящий спецназ. И тратили удельно кардинально меньше ресурсов. По принципу лучшее враг хорошего.

Но и это дело.

В любом случае, Семен Михайлович был при деле. И втянулся в него по уши. Увлекся. И даже последний год общаясь с Фрунзе даже больше, чем Феликс. Причем он был не только «свадебным генералом», которого привлекли как уважаемого, авторитетного человека. Он оказался весьма полезен. Да, никаких концептуальных вещей он предложить не мог. Но вот по бытовым и практическим мелочам оказался настоящим кладезем житейской мудрости. Сказывался опыт, полученный в Первую Мировую.

Дополнительным поводом для их общения стало то, что Михаил Васильевич убедил его отправиться-таки учиться. Ведь дорожная карта была создана и для него. И наркому приходилось частенько решать разные «нюансы» и подтягивать Буденного. Так как учился он тяжело. Упорно, но наука давалась ему с трудом. Однако он умудрялся держаться графика. И даже немного его опережать, чем откровенно бесил такие персонажей как Якир или Тухачевский…

1927 год, июль, 7. Москва-Подмосковье

Фрунзе стоял на наблюдательном посту и смотрел в бинокль за разворачивающимися на поле действиями. Вот пехотное отделение подорвалось и после короткой перебежки заняла новую позицию. При этом два других пехотных отделения взвода поддерживали его. Открыв по обозначенным позициям противника огонь на подавление.

Потом такой же фокус проделали остальные отделения.

Быстрым рывком, короткими перебежками — вперед. И прикрывать товарищей, которые также продвигались.

Вот заработал макет пулеметного гнезда. Замаскированный. Бьющий холостыми патронами. Людей, там, разумеется, не было. Как и всюду на полигоне. Только несколько манекенов, расположенных за щитком, да электромеханический спуск, управляемый по проводам. К этому учению готовились тщательно. Пытаясь использовать весь опыт, полученный на опытных и стрелковых полигонах. Включая некую механизацию мишеней и сценарий.