Но решение он знал — трубопроводы. Их уже в Союзе прокатывали, пусть и ограниченно.
Да, замахиваться на монументальные газовые магистрали он даже и не планировал. Рассчитывая применить это дармовое топливо в регионах нефтедобычи. Но план по газофикации центральных регионов СССР имел. И видел эту задачу ничуть не менее значимой, чем электрификация. Более того — они в его понимании были связаны. Ведь основным типом электростанции Союза были ТЭС на угле. А он, как ни крути, и добывается сложнее, и дороже, и менее удобен в использовании. В комплексе это должно было снизить стоимость электроэнергии и удешевить производство. В том числе и товаров военного назначения.
Папочку с проектом ему уже подготовили.
И он, двигаясь в кортеже к месту совещания, лишь просматривал машинописные листы, лежащие вперемежку с красивыми графиками и табличками.
— Нарком обороны… мать твою… — буркнул себе под нос Фрунзе. Бесшумно. Просматривая очередной листок в некотором раздражении. Ибо ему чем дальше, тем больше приходилось выполнять функции по сути фактического главы правительства. Так как в отличие от Рыкова он мог продавливать межведомственные противоречия. То есть, сдвигать дело с мертвой точки и корректировать его развитие…
Фрунзе не рвался выполнять эту роль. Но вписывался раз за разом, видя, что-либо это сделать некому, либо все идет куда-то не туда. К пущей радости Рыкова. Тот как выполнял текущее операционное управление, так и выполнял, оставляя Михаилу Васильевичу роль своеобразного тарана. Как следствие, за последние месяцы он очень тесно сошелся и с самим Рыковым, и с Бухариным, и с Томским, и с Орджоникидзе, и с прочими подобными ребятами. Стремительно усиливая роль и влияние органов исполнительной власти. Что вело к затиранию «направляющей» роли партии и повышению операционной гибкости государственного управления, прямо как во времена Ленина. Хотя, конечно, на прямой публичный конфликт со Сталиным и другими строго партийными деятелями он не шел. И даже активно их привлекал где мог. Но чем дальше, тем больше в роли своего рода «свадебных генералов». Впрочем, до серьезного, глобального разворота тренда было еще далеко…
Глава 7
1927 год, апрель 22. Москва. Тушино
Истребитель прошел на бреющем полете над трибунами со зрителями. Довольно низко. Наверное, даже слишком. Из-за чего люди пригнулись.
Следом пролетел второй.
Они шли в двойке из ведомого и ведущего.
Фрунзе не сильно разбирался в тактике истребителей, но кое-что помнил из очевидного. Поэтому эту «парную» тему утвердил практически сразу.
16 сентября 1924 года в РККА был утверждено организации звена из трех самолетов. Но после серии испытательных учебных боев критика Михаила Васильевича была признана справедливой. И в истребительной авиации перешли на тяжелые звенья из двух пар. Так как звенья-тройки во время боя постоянно рассыпались на маневрировании.
Кроме того, с его же подачи на каждый истребитель ставили радиостанцию. Простенькую. С довольно скромным радиусом. Но ставили. Что позволяло эти две пары связать в нечто единое.