В душе зарождался протест. Кто решил, что на войне день идет за три? Шесть дней в чужом мире, а вымотался как за год каторги. Хватит! Я устал! Хочу побыть один!

Второй лейтенант ландвера Ганс-Дитер-Мария отправился к воротам ругаться с караульными, прихватив для солидности десяток «синих мундиров». Гарнизонные «белокафтанники», старослужащие и инвалиды, мягко говоря, недолюбливали фрайбургских союзников, в строгом соответствии с поговоркой о въезжавших в рай на чужом горбу. Уверен, сегодня они взаимно обогатят лексикон друг друга. Пожелав Гансу-Дитеру терпения, вознамерился в некотором отдалении полежать на травке, наслаждаясь пением цикад, мягким теплым вечером, запахами земли, отцветающего разнотравья и готовящейся похлебки. С шумящей неподалеку Белой повеяло влагой и запахом, который я поэтически назвал воздухом горной реки. Я раскинул руки, стремясь обнять землю, и вдохнул полной грудью.

Внезапно странная тяжесть вдавила в дерн мое утомленное тело, будто бы опустилась на букашку-Богдашку прозрачная многотонная ступня великана. Прах и пепел! Сел, стряхнув с себя остатки давящей силы. Разогнав кулаками туманную пелену в глазах, осмотрелся. Вот дела – лес вокруг вырос в считаные секунды. «Елки зеленые!» – вспомнилась любимая присказка босса с позапрошлой работы. Он ее вместо связки в предложениях пользовал, постепенно отучая себя ругаться матом при дамах и журналистах. Матерился бывший сильно пьющий председатель совхоза на удивление уныло и однообразно, и эти «елки зеленые» поначалу казались молодому специалисту свежей струей, прикольной речевой фишкой.

Действительно, меня окружали елки – самые что ни на есть зеленые. Приятный смолистый запах щекотал ноздри, опавшая хвоя колола ладони. У меня возникло предположение, которое подтвердилось через пару шагов по рыже-серому пружинящему ковру.

Я снова очутился в «смертнике» Ральфа. Только вместо костра на опушке сейчас лужайка с пылающим очагом и массивными резными скамьями. На одной сидела красивая девушка в нарядном красном платье и головном уборе, расшитом жемчугами, а стоящий позади мертвый маг перебирал пряди длинных светлых волос, повторяя тихим голосом: «Все будет хорошо, милая».

Ральф зачем-то облачился в изящную черную мантию с искрой. Грудь Дорпата украшала массивная серебряная цепь, а кудрявую голову венчала шапочка-менторка. Мне довелось лицезреть подселенца в полном парадном облачении магистра наук собственного Его Императорского Величества Оксбриджского университета. Было непривычно видеть Ральфа рядом с девушкой, но чутье подсказывало, что происходящее не на пустом месте возникло, что существует между этими двумя тайна, обернувшаяся распущенными волосами красавицы.

Обстановка с прошлого посещения изменилась к лучшему, что сразу бросалось в глаза. Холод, гарь и запустение уступили место теплу, буйству жизни и красок. Для полноты ощущений не хватало стайки порхающих бабочками нимф и мультяшного Бемби, пасущегося на сочной лужайке.

Я злился. Злился потому, что увлеченная собой парочка не замечала меня, лишнего на этом празднике жизни. Ведь зачем-то меня пригласили сюда, в сказочный мирок, разве нет?