В светлых глазах мавританца мелькнуло сожаление… тут же сменившееся азартом, столь характерным для всего средневекового рыцарства, когда делают не то, что надо бы, а то, что хочется, то, к чему стремится душа.

В данный момент душа мавританского кабальеро стремилась к смерти. Конечно же, не к своей собственной…

Вот дьявол! И как быстро все…

— Поднимите меч повыше, любезнейший дон, — опустив руки, попросил соперника Вожников.

— Повыше? — удивленно переспросил тот. — Но… зачем?

— Лучше поразите меня в голову… или в сердце, нежели, как скотину, в живот. — Сделав шаг вперед, Егор улыбнулся, как писали когда-то в боевых листках, «с достоинством и честью».

Глаза красавчика одобрительно вспыхнули:

— Поистине, вот просьба, достойная храброго и благородного мужа! Что ж… как хотите. Извольте!

Блеснул в лучах выглянувшего из-за синей горы солнца толедский закаленный клинок. Словно сама смерть блеснула. На миг. На очень короткий миг…

Смотрелось-то все хорошо, картинно: занесший меч победитель — враг и побежденный, как и положено рыцарю, с достоинством принимающий гибель. Со стороны-то именно так все и выглядело. Только некому было смотреть — все сражались… А жаль! Подивились бы… А вот не подпускайте рассерженного боксера на расстояние вытянутой руки, как, любуясь собой, неосторожно поступил красавчик… Поднял меч, открылся… Ну и что с того, что панцирь? Красивый такой, черненый, с серебристой вязью, скорее всего часть доспеха. И когда только успел надеть? Наверное, в нем и спал.

Панцирь панцирем… А вот лицо…

Короткий, без замаха, апперкот в челюсть. Всего-то! Один только удар. Хорошо поставленный, не раз приносивший Егору победу на ринге.

Хруст. И славный мавританский рыцарь тяжело осел в траву, просто поплыл, как вмиг растаявшая на солнышке снежная баба. Из бедолаги словно какой-то стержень выдернули. Нокаут, чего уж тут говорить. Красивый такой нокаут, техничный.

Упал, повалился наземь красавчик, а меч его, великолепный толедский клинок, казалось, завис на миг в воздухе, повисел удивленно и рухнул на грудь своего хозяина, глухо стукнувшись об кирасу.

— Ну вот и славно. — Нагнувшись, князь поднял трофей и огляделся — не нужна ли помощь?

Похоже, не нужна. Похоже, все уже было кончено — стонали раненые, валялись у ручья трупы… А прошло-то всего минуты две-три, не больше!

Егор махнул рукой Беззубому:

— Как вы?

— Да, хвала Святой Деве, целы! Так, царапины, да еще Лупано зацепило стрелой… кажется, не сильно.

— Не сильно?

Вожников подбежал к лежавшему на плоском камне юноше, бледному, с угасающим взором и торчащей в боку стрелой. Присел рядом, заглянул в глаза:

— Ты только терпи, терпи, парень. Помни — тебе есть для кого жить!

— Да… отец…

— А еще — Аманда, — подмигнул князь. — Как она тебе? Хороша невеста?

— Невеста? — В глазах парня, казалось, вспыхнуло солнце. — Вы… вы думаете… что я… и…

— Да! Вот именно. Почему б вам и не обвенчаться? Аманда — хорошая, весьма привлекательная девушка, неглупая и очень хороша в сексе… ой… короче — знойная женщина, мечта поэта!

— Ка-ко-го поэта?

— Неважно! Так ты б согласился взять ее в жены?