Было тогда много тоски, и скорби, и слёз, и вздохов, и страха, и трепета от всех тех злых, которые напали на нас. И воздел руки к небу великий князь Ингварь Ингваревич, и воззвал со слезами, говоря: «Господи боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от всех гонящих избавь меня. Пречистая владычица, матерь Христа, бога нашего, не оставь меня в годину печали моей. Великие страстотерпцы и сродники наши Борис и Глеб, будьте мне, грешному, помощниками в битвах. О братия мои воинство, помогите мне во святых ваших молитвах на врагов наших — на агарян и внуков рода Измаила».

И стал разбирать князь Ингварь Ингваревич тела мёртвых, и взял тела братьев своих — великого князя Юрия Ингваревича, и князя Давыда Ингваревича Муромского, и князя Глеба Ингваревича Коломенского, и других князей местных — своих сродников, и многих бояр, и воевод, и ближних, знаемых ему, и принёс их во град Рязань, и похоронил их с честью, а тела других тут же на пустой земле собрал и надгробное отпевание совершил. И, похоронив так, пошёл князь Ингварь Ингваревич ко граду Пронску, и собрал рассечённые части тела брата своего благоверного и христолюбивого князя Олега Ингваревича, и повелел нести их во град Рязань, а честную главу его сам князь великий Ингварь Ингваревич до града понёс, и целовал её любезно, и положил его с великим князем Юрием Ингваревичем в одном гробу. А братьев своих, князя Давыда Ингваревича да князя Глеба Ингваревича, положил в одном гробу близ могилы тех. Потом пошёл князь Ингварь Ингваревич на реку на Воронеж, где убит был князь Фёдор Юрьевич Рязанский, и взял тело честное его, и плакал над ним долгое время. И принёс в область его к иконе великого чудотворца Николы Корсунского[135], и похоронил его вместе с благоверной княгиней Евпраксией и сыном их князем Иваном Фёдоровичем Постником во едином месте. И поставил над ними кресты каменные. И по той причине зовётся великого чудотворца Николы икона Заразской, что благоверная княгиня Евпраксия с сыном своим князем Иваном сама себя на том месте «заразила» (разбила).

Батыево нашествие ураганом пронеслось над Русью. Татары исчезли так же внезапно, как и появились. Всем казалось, что они ушли навсегда, скрывшись за «железными горами угорскими» — за Карпатами. Однако вскоре они вернулись. В 1242 году все русские князья, уцелевшие, после нашествия, были вызваны в ставку Батыя. Там каждый из них, признав свою зависимость от Орды, получил особую грамоту — ярлык, дававшую право на княжение. Русские земли превратились в особую, пользующуюся внутренней автономией, но всё же подчинённую монголам область улуса Джучи. Отныне многие важные вопросы жизни Руси решались в степях Нижней Волги, а иногда и в Каракоруме — столице монгольской империи.

Перед русскими людьми, волей или неволей попадавшими к татарам, открывался странный, неведомый доселе мир. В Орде поражало прежде всего небывалое смешение языков и наречий, верований и обрядов. Казалось, что кочевники поклонялись одновременно всем известным миру богам. В их стане бубен шамана уживался с крестом несторианского монаха и чалмой поклонника аллаха. Но под тонким покровом роскоши скрывались первобытная простота и дикость. Ведь не столь давно монголы, не зная, что делать с награбленным в Китае золотом и серебром, отливали из него кормушки для своих коней.