– Он может остаться в Киеве, – возразил Игорь. Будучи честолюбив, он втайне надеялся, что мальчик какое-то время прослужит в одном из великих греческих монастырей на далекой горе Афон, ибо так получали высокий духовный сан. Мальчик может даже сделаться вторым Иларионом! Но жене Игорь об этом не сказал.
– Я никогда его больше не увижу.
– Все сыновья покидают матерей, – продолжал он. – А потом, если будет на то воля Божия, нам останется только смириться. И кто знает, а вдруг это и есть его дорога? Может быть, даже станет счастливее меня. – И хотя нехорошо было говорить так собственной супруге, но была в этих нечаянных Игоревых словах и своя правда. – Я только покажу ему собор и монастырь, – пообещал он ей. – Отец Лука побеседует с ним. Вот и все.
А что же сам мальчик?
«Ну, может, и вправду – увидит он монастырь, да и прикипит к нему сердцем», – подумал Игорь. Тогда и придется ему сказать Иванушке правду и открыть, что никогда мечтателю не стать боярином. А такая правда нелегка. Но к тому времени найдется и другой выход. «И тогда поглядим», – заключил он.
Так и случилось, что этим утром Иванушка приехал в монастырь.
Никогда прежде он здесь не бывал.
Они добрались до северной оконечности мыса и двигались дальше, пока не доехали до открывшейся среди леса поляны и не увидели поблизости прочных деревянных ворот. Монах в черной рясе поклонился им, когда они проезжали во двор, а Иванушка, бледный от волнения, принялся оглядываться по сторонам.
Монастырь оказался довольно невзрачным. Небольшая деревянная часовенка да несколько сбившихся в стайку домишек, где жили насельники монастыря, а рядом с ними – два низких, похожих на сараи строения: трапезная и лечебница для больных. Ничего похожего на великолепный собор, подумал Иванушка разочарованно и решил, что есть во всем облике монашеской обители что-то печальное.
Хотя солнце уже давно взошло, на темных стенах изб еще виднелись капли росы, словно деревянные срубы пропитались холодной влагой сырой земли. Между деревьями виднелись крупные валуны. Там и сям на расчищенном под двор участке попадались пятна светло-бурой грязи. Надо же, весна-красна, а паломников не покидало чувство, будто сейчас осень, пора листопада.
Не прошло и двадцати лет с тех пор, как Антоний Печерский, придя из далекой Греции, с Афона, нашел это уединенное место с его пещерами. Вскоре к святому присоединились другие жаждущие духовного подвига, и эта маленькая община, состоявшая из примерно десяти отшельников, вырыла глубоко в земле настоящие соты из крошечных келий и подземных переходов. Кельи эти теперь находились у паломников под ногами, и Иванушку охватило странное чувство при мысли, что там, внизу, под землей, молятся Богу люди святой жизни и слышат каждый его шаг наверху. Он знал, что сам Антоний жил отдельно от монашеской общины в собственной пещере, откуда являлся только по особым случаям, например, для того, чтобы потребовать у князя киевского этот холм в полное владение и затем исчезнуть снова. Однако, как гласила молва, святой дух его парит над обителью, подобно туманной дымке, стелющейся над землей. Тем временем твердые в вере монахи, возглавляемые добрым Феодосием, выстроили не только подземный, но и надземный монастырь. А одним из этих праведников стал отец Лука.