Они начали обсуждать предстоящее восхождение. Скотт сказал, что через несколько дней мы поднимемся в третий лагерь. Там всем клиентам будет выдано кислородное оборудование, и дальше они будут идти с кислородом. Его слова расстроили Лин, которая все настаивала на своем решении идти без кислорода. Дальше их разговор велся на повышенных тонах.
Гаммельгард рассчитывала, что ей будут предоставлены дополнительные дни для акклиматизации, ведь из-за запаздывания с установкой высотных лагерей у нее не было возможности как следует проверить себя на большой высоте. И теперь, когда Фишер заявил ей, что все клиенты пойдут с кислородом, она пришла в ярость. «Я ему сказала: „Теперь я просто не успею подготовиться к бескислородному восхождению, меня лишили этой возможности! Полгода ты со мной соглашался и поддакивал, прекрасно зная, как обстоят дела в твоей экспедиции. Я так на это рассчитывала, тренировалась… Да ты просто с ума сошел!“».
Фишер ответил Лин, что никаких шансов на бескислородное восхождение у нее нет, и что она пойдет как все клиенты — с кислородом. Не желая даже думать об этом, Лин принялась упрекать Фишера за попытку «приравнять ее к остальным». «Я страшно разозлилась. Вовсе не этого я ожидала от опытного руководителя экспедиции. Уважения к Фишеру у меня не прибавилось… Я просто вышла из себя!»
Так и не сумев договориться, Фишер и Гаммельгард разошлись. Букреев, чувствуя, что может помочь разрешить этот спор, вышел из палатки и направился к Фишеру. Скотт тем временем возвращался к своей палатке, чтобы наконец отдохнуть.
Нам было что обсудить с Фишером. Сначала я спросил его, как прошел подъем у Шенинга. Скотт ответил, что в целом все в порядке, хотя спать без кислорода Шенинг пока не может. Про Дейла Скотт заметил, что тому крупно повезло. Задержись он в третьем лагере чуть дольше, и ему было не миновать отека мозга. Однако ни одному из них Скотт не собирался говорить «нет». Напротив, он считал, что мы должны были продолжить наблюдать за ними и на заключительном выходе в случае чего отправить их вниз из второго или третьего лагеря.
Решение Фишера еще больше озаботило Букреева. Мартин Адамс, хотя и не мог вмешиваться, тоже беспокоился по этому поводу. «Скотт брал на восхождение всех. Брал Дейла, брал Пита Шенинга. Было ясно, что эти люди больны, что они в принципе не могут подняться. Тем не менее, они хотели идти, и Скотт не мог им отказать… Мне кажется, Скотт так стремился затащить этих людей на вершину, в основном, в рекламных целях… Я сказал как-то Нилу в базовом лагере: „Ведь этим ребятам нечего делать наверху. Я понимаю, вам очень нужна реклама, но неужели вы не боитесь той громкой славы, которая ждет вас, если вы оставите кого-нибудь из них на горе? Вы этого хотите? О том, сколько стоит их жизнь, вы не подумали?“».
Лин совершенно извела Скотта. Когда я заговорил с ним о ее намерении идти без кислорода, он только расстроенно развел руками и покачал головой. Тогда я предложил свое содействие. Я хотел побеседовать с ней, объяснить, что ее планы опасны для нее самой. Ее малый опыт не позволял ей трезво оценить свое состояние, кроме того, она так и не смогла как следует акклиматизироваться.