– Хорошо, хорошо, – оборвала его Амелия, как будто Том заговорил о чем-то неприличном. Злясь на себя за свое постоянное желание все объяснить, рассказать, почему поступил именно так, и еще больше на Амелию, он замолчал. Повисла тяжелая пауза. – Господи боже, Том, – не выдержала она. – Ну не веди себя так, я умоляю. Я просто не хочу, чтобы разговор ушел в сторону. Мне нужно знать, что на уме у Чейтера.

– Зачем? – быстро спросил Том.

– Потому что у меня на его счет тоже большие сомнения.

Это было необычайно важное замечание, и Том уцепился за него, как собака за кость.

– Что ты имеешь в виду?

Амелия отодвинула тарелку в сторону. Ее тут же унес подлетевший официант. Она промокнула губы салфеткой и посмотрела в окно.

– Ты не задал мне самый очевидный вопрос, – сказала она, наблюдая за ребенком, который делал медленные неуверенные шажки по тротуару.

– Самый очевидный? Это какой же? Почему у тебя тоже сомнения? Что в итоге мы имеем на сегодняшний день?

Амелия повернулась и взглянула ему в лицо.

– Почему я здесь и что я здесь делаю? – Ее тон был странно мелодраматичным. Пожалуй, в нем была даже некая доля паники. Том напомнил ей, что именно этот вопрос он ей и задал сразу же, как только увидел в лаунже отеля. Но Амелия, пребывая в странном расположении духа, уже не в первый раз проигнорировала его слова.

– О’кей. Почему ты в Стамбуле? Что-нибудь происходит в Сирии?

Она снова отвернулась к окну. Они оба постоянно посматривали на тех, кто входит в ресторан, – вдруг попадется лицо, которое уже встречалось; окидывали взглядом самые очевидные наблюдательные пункты на другой стороне улицы. Но дело было не в конспирации. Что-то беспокоило Амелию. Она будто взвешивала все за и против – посвятить Тома кое во что еще или нет?

– Мы потеряли еще одного.

– Что?!

– В Тегеране. В понедельник. Взрыв.

Том видел новости и заметки в газетах и полагал, как любой обыватель, что убийство было делом рук МОССАДа.

– Тот парень в машине? Ученый? Он был нашим агентом?

– Агентом Пола, да. Кодовое имя Эйнштейн.

– Господи. – Завербовать ученого, связанного с программой «иранских центрифуг», было невероятной удачей для Уоллингера и МИ-6; потерять его равносильно удару в солнечное сплетение. – Кто же его достал?

Амелия пожала плечами и отвела глаза. Или она знала все, но не могла сказать, или – куда более вероятно – не имела ни малейшего представления и не хотела выдвигать пустые предположения.

– Суть в том, что мы потеряли Хичкока три недели назад, затем Пола – он погиб в авиакатастрофе, а вслед за ним, в понедельник, – Эйнштейна. За это время мы потеряли больше наших, чем за семь лет в Аф-Паке[16]. – Том продолжал есть; маленький кусочек кости застрял у него в зубах, и Амелия деликатно отвернулась. – Ты проглядывал телеграммы Пола, его документы, файлы. Может быть, что-то привлекло твое внимание?

– То есть?

– Возможно, что-то показалось тебе странным, необычным. Что угодно. Его слова, поступки и так далее.

– Во всем, что я видел, не было ничего такого, – честно ответил Том. – Все тихо-мирно, все довольно заурядно. Записями Пола по работе с агентами занимался Дуг Тремэйн – передавал резидентов Уоллингера другим офицерам. Не было смысла поручать это мне, потому что я здесь все равно ненадолго и никакой оперативной роли в этом деле мне сыграть не доведется.