Таким вот образом Томас Келл выявил границы преданности Марианны Димитриадис своему начальнику Николасу Дельфасу.
Сначала он избегал разговоров об Уоллингере. Наоборот, Том старался задавать как можно больше вопросов о самой Марианне. К тому времени, как им принесли десерт – рисово-лимонный пудинг, – он знал, где она родилась, сколько у нее братьев и сестер, где они все живут, как она начала работать в «Виллас Ангелис», почему осталась на Хиосе, а не переехала в Салоники, чтобы сделать карьеру, а также имя и фамилию ее экс-бойфренда, немецкого туриста, который прожил с ней полгода, а затем вернулся к своей жене в Мюнхен. За естественным дружелюбием и бодростью Марианны Том угадал одиночество тетушки, так и не побывавшей замужем, крушение романтических надежд и социальную неустроенность. Он почти не отрывал взгляда от ее оживленных и в то же время грустных глаз; улыбался, когда улыбалась она, слушал внимательно и с интересом – именно так, как ей и хотелось. Когда пришло время спросить счет, Том был практически уверен, что Марианна не откажется выполнить для него простую просьбу.
– У меня проблема, – признался он.
– Да?
– Если я не узнаю, почему Пол Уоллингер указал в летном плане номер вашего офиса, мой босс взлетит до потолка. Он пошлет на Хиос еще одного сотрудника, меня обвинят в непрофессионализме, и все дело займет несколько недель и будет стоить нам кучу денег.
– Понимаю.
– Прости, что я это говорю, Марианна, но у меня сложилось впечатление, что Нико от меня что-то скрывает. В чем дело?
Она уткнула взгляд в стол и покачала головой, но Том видел, что она слегка улыбается.
– Не хочу совать нос в чужие дела, но… – не сдавался он.
– Ты вовсе не суешь нос не в свое дело, – тут же возразила она, подняла голову и посмотрела ему в глаза – с нежностью и надеждой. Том уже успел привыкнуть к этому ее характерному взгляду.
– Тогда я не понимаю…
– Нико не слишком… – она поискала нужное слово, – добрый. – Том не ожидал такого определения, но все равно обрадовался. – Он не любит помогать людям просто так – только если они могут чем-то помочь ему. И он не любит ввязываться ни в какие… сложности.
Том кивнул. Описание Марианны было идеально точным. Мимо столика прошла официантка, и он, воспользовавшись возможностью, заказал эспрессо.
– А какие тут могут быть сложности? – спросил он. – У него были какие-то… дела с мистером Уоллингером?
Марианна улыбнулась, а потом звонко рассмеялась. Не попал, подумал Том. Она покачала головой.
– Нет, нет. В их отношениях не было ничего странного или тайного. – Она взглянула в окно. К пристани причаливал паром; пассажиры махали встречающим на берегу. – Он просто решил тебе не помогать. – По лицу мистера Хардвика было заметно, что он шокирован подобным ничем не обоснованным проявлением недружелюбия. – Не принимай это близко к сердцу. С тобой лично это никак не связано. – Том решил, что сейчас она накроет его ладонь своей, но ошибся. – Он такой со всеми. Я вот не такая. И большинство греков не такие.
– Конечно. Абсолютно согласен.
Вот он, подходящий момент. Толстенькая пачка из пятисот евро лежала у него в бумажнике. Деньги были предназначены для Марианны – он хотел предложить ей их за сотрудничество. Однако Том был готов поспорить сам с собой, что они ему не понадобятся.