— Батя.

— Что батя? На вопрос отвечай.

— Мое то дите. И род у него мой будет. Чай тут не Москва, а Псков.

— Вот это хорошо, — удовлетворенно огладив бороду, и все же опускаясь в кресло, произнес Карпов старший, но не удержался, тяжко вздохнул, — И все же, не по людски это как-то. Неправильно. Вроде и семья, и не семья. Живете невенчанными.

— Не начинай, батя.

В этот момент из спальни донесся женский крик, и оба мужчины тут же проглотили языки. Разом побледнели и переглянулись испуганными взглядами.

— Ништо. Мамка твоя когда на свет вас рожала, так орала, да такой площадной бранью закручивала, что любо дорого, — нервно сглотнув, успокоил Архип Алексеевич.

Правда, непонятно, кого именно он успокаивает. Себя или сына. Хм. Наверное все же себя. Какими же беспомощными бывают мужчины, когда дело касается таинства рождения. Каждый готов насмехаться над другим, важничать и хорохориться, поучать. Пока не коснется его самого.

— Ну что тут? — Вбежав в зал, и сдергивая с себя шапку, возбужденно поинтересовался Митя.

— Ты как тут? — Удивился Иван, зная точно, что брат должен быть в Замятлино.

— Не ладится у меня со станком, вот и решил с тобой посоветоваться. А тут и пароход как рас с баржей до Нарвы наладился. Вот я на нем и приехал. А мне тут с порога, мол так и так.

— Ясно. Пока никак, — развел руками Иван.

И в этот момент до них донесся детский плач. Мужчины вновь переглянулись. Двое опять растеряв краски лица, третий, пока еще не прочувствовавший подобного на свое шкуре, наоборот залившись здоровым румянцем.

Вскоре дверь отварилась, и в зал вошла Анюта, держащая на руках спеленатого младенца. При габаритах молодой женщины, картина была весьма своеобразной. Эдакая здоровенная статная баба, и кажущийся совсем уж маленьким кулечек.

— Поздравляю, Иван Архипович, сын у тебя, — с поклоном, протянула она младенца Ивану.

Тот принял его как всегда желанно, и со страхом. А как такого не бояться-то. Правда, длилось это не долго. Едва только отец заглянул в помятое красное личико, подслеповато моргающее глазками, как…

— Дай сюда, бестолочь. Натетешкаешься еще.

Дед совершенно бесстрашно подхватил внука, так, словно всю жизнь только и делал, что обращался с младенцами. Все же не даром говорят, что у дедов и бабок с внуками есть своя, особенная связь. Архип Алексеевич заглянул под уголок пеленки, и его лицо тут же озарилось улыбкой и довольством.

— Хоро-ош. Карпов, йолки. Ну чего стоишь? Иди к своей ладе, а мы уж тут как-нибудь сами.

— Ты не озоруй, Алесей Архипович, — строго одернула деда Анюта, и решительно забрала у него младенца. — Глянул, и будя. Придет еще твое время.

Странное дело, но Карпов старший даже и не подумал спорить или возражать. А что такого, внук, вот он, на руки он его взял, запах младенца вдохнул, аж голова кругом. Теперь можно и обождать. Бабам оно лучше ведомо, как оно надо с дитятей-то.

Глянул на Митю, стоящего рядом с глупой улыбкой и не сводящего с младенца телячьего взгляда.

Хлесь!

— За что батя!? — Возмущенно взвыл Митя, потирая затылок, куда прилетело довольно увесисто.