– Пил, дорогой, – сказала Блисс, – ты пользуешься свой мифографией, чтобы уйти от вопроса. Вопрос же таков: как бы ты отнесся к занятиям любовью с роботом?

Он смущенно взглянул на нее.

– С действительно неотличимым от человека роботом?

– Да.

– Мне кажется, что робот, которого нельзя отличить от человека, ЯВЛЯЕТСЯ человеком. Если бы ты была таким роботом, то для меня ты была бы человеком.

– Это именно то, что я хотела услышать от тебя, Пил.

Пилорат заколебался, затем сказал:

– Что ж, раз ты услышала то, что хотела, не желаешь ли теперь сказать мне, что являешься человеком, и мне ни к чему бороться с гипотетическими ситуациями?

– Нет, этого я сказать не хочу. Ты определил естественного человека, как объект, который имеет все свойства естественного человека. Если тебя удовлетворяет то, что я имею все эти свойства, значит, дискуссия закончена. У нас есть действующее определение и другого нам не нужно. Кроме того, откуда мне знать, что ТЫ не робот, который неотличим от человека?

– Потому что я говорю тебе об этом.

– Да, но будь ты таким роботом, тебя запрограммировали бы говорить, что ты человек, и даже заставили бы самого верить в это. Действующее определение – это все, что мы имеем и все, что МОЖЕМ иметь.

Она обняла Пилората за шею и поцеловала. Этот поцелуй становился все более страстным и продолжался, пока Пилорат не ухитрился приглушенно пробормотать:

– Мы же обещали Тревизу не смущать его, превращая путешествие в медовый месяц.

– Займемся другим делом и не будем думать об этом обещании.

Пилорат, колеблясь, ответил:

– Но я не могу поступить так. Я знаю, что тебя это должно раздражать, но я постоянно думаю и органически не расположен позволить эмоциям охватить себя. Это привычка, выработавшаяся за долгие годы и, вероятно, она весьма раздражает других. Я никогда не встречал женщин, которые рано или поздно не начинали возражать против этого. Моя первая жена… впрочем, полагаю, сейчас не время обсуждать это…

– Действительно, не время, но ничего страшного в этом нет. Ты тоже не мой первый любовник.

– О! – растерянно произнес Пилорат, а затем, видя улыбку Блисс, заметил: – Я имел в виду: конечно, нет. Я и не надеялся на это… Как бы то ни было, моей первой жене это не нравилось.

– А мне нравится. Я считаю твои бесконечные погружения в раздумья привлекательными.

– Я в это не верю, но у меня есть другая мысль. Робот или человек – это не существенно, с этим мы согласились. Однако, я изолянт, и ты знаешь это. Я не часть Геи и, когда мы близки, ты отдаешь часть эмоций за пределы Геи, особенно, когда позволяешь мне на какое-то время соединиться с ней. Эти чувства могут быть иными, чем те, которые ты могла бы испытать, если бы Гея любила Гею.

– Любовь к тебе, Пил – моя собственная радость, – сказала Блисс. – Я смотрю на это только так.

– Но дело не только в твоей любви ко мне. Ты же не просто ты. Что, если Гея сочтет это извращением?

– Я узнаю, если это произойдет, поскольку я – Гея. А поскольку я наслаждаюсь с тобой, то же самое испытывает и Гея. Когда мы занимаемся любовью, вся Гея испытывает те или иные чувства. Когда я говорю, что люблю тебя, это значит, что тебя любит Гея, хотя я только часть ее, которой назначена определенная роль. Я вижу, ты смущен?