«Что же знает о пропавшем из части автомате Саня?»

Дома, куда позвонил Иван Иванович, сына, конечно, не было.

— В библиотеке, — пояснила Марина — Взял с утра шахтерский «тормозок» и ушел. К открытию.

Иван Иванович глянул на часы: «Библиотеке работать еще час... Есть смысл».

Можно было от управления до библиотеки проехать три-четыре остановки трамваем или троллейбусом. Иван Иванович отправился пешком: надо собраться с мыслями для серьезного разговора.

«Война дважды перекатывалась через Донецк, но уличных боев в городе не было, его судьба решалась на дальних подступах — и тогда, когда его оставляла шахтерская дивизия полковника Провалова, и тогда, когда драпали гитлеровцы. Стратегические дороги обнимали и обминали его, а остаться в «котле» — кому хотелось... Но перед отступлением оккупанты взорвали все мало-мальски приличные здания. Не избежала это участие и библиотека, которая в то время была окраинным зданием.

Спроси сегодня юного донетчанина: «Что было раньше на том месте, где сейчас замечательный сквер имени Горького с кинотеатром «Красная шапочка»? Мальчишка удивится и ответит: «Наверно, был сквер». Для юных — война с ее смертями и надругательством над всем человечным, святым, непреходящим — всего лишь... захватывающие кинофильмы о подвигах...

...Уходит из жизни поколение, для которого Отечественная война — часть биографии. Подрастают другие. Для них 1941 год — нечто весьма далекое, даже экзотическое: фильмы и книги, семейные сказания о подвигах. А страдания и тяжесть утраты со временем обесцвечиваются, забываются, — это срабатывает природная защита, не позволяющая перегружать нашу память тяжелым чувством. И нельзя за это осуждать наших внуков, жизнь еще предоставит им сюжет для собственных легенд, создаст условия для совершения подвигов, которые станут частью уже их биографии...

Иван Иванович прошел в научный зал. Здесь жила густая, словно паста, тишина. Ее подчеркивал шелест страниц, редкое поскрипывание стульев, когда кто-нибудь потихоньку, так, чтобы не привлекать к себе внимания и не беспокоить соседей, потянется, пошевелит под столом занемевшими ногами.

Саня сидел в дальнем конце, у окна. Город окутывали сумерки, и работающие в научном зале зажгли настольные лампы старинного «библиотечного» типа — под круглым зеленоватым колпаком-абажуром. Иван Иванович постоял на пороге, присматриваясь к сыну. Саня, видимо, почувствовал его взгляд, обернулся, узнал отца и улыбнулся. Доверчивая, почти детская улыбка... Что-то дрогнуло в сердце Ивана Ивановича.

Они вышли в коридор, где можно было поговорить.

— Из Волновой... — пояснил отец свой неожиданный визит. — В Стретинке универмаг обокрали. Ловкачи... Позвонил Марине, она сказала, что ты здесь. Вот и зашел.

Саня кивнул, он принял эту версию.

— Устал? Какой-то весь помятый... Даже голос... уж слишком глухой.

— Женщина там — без вины виноватая...

— Помог?

— Надо вначале найти виновного.

— Найдешь! — Саня в этом и не сомневался.

— Ты скоро? — спросил Иван Иванович.

— Сдам книги... С утра... Голова, как шаманский бубен, гудит.