– Уразумел, – кивнул Леонид. – А Тимка?

– До Тимки Филимону дела нет. Но зато до него дело есть у нас, – ухмыльнулся наставник. – Теперь твоя боевая задача тебе ясна?

Лёнька кивнул.

– Стрелять он научится. И маршировать тоже.

– Он должен держать статус, – поправил его Макар. Если для этого надо, чтоб он стрелял и маршировал, то так и должно быть. Если надо что-то другое, то это надо сделать. Понял?

– Понял, наставник, – широко улыбнулся Лёнька. – Кузнечиков статус в этом деле ещё и наш статус тоже?

– Верно. Но всё он должен сделать сам. И придумать, и сделать. Вам надо только стоять за его спиной. И ещё… Мы тут много наговорили…

– Не, я молчок, наставник Макар. Никому-никому.

Через несколько дней после этого разговора Филимон, кряхтя и потирая разболевшуюся поясницу, присел на лавочку возле Макара, который наблюдал за стрельбами младшего десятка. Весь десяток, кроме Тимки, тренировался вместе и выполнял Сенькины команды. Тимка же расположился несколько в стороне и, под присмотром лежащего рядом Алёхи, старательно выцеливал свою собственную мишень. Она, кстати говоря, у Тимофея была разрисована под тележное колесо, да ещё и выбелена кругами. В центре её красовался намалёванный розовой краской свиной пятак, с болтающимся снизу языком.

– Ишь ты! – прокомментировал старый наставник. – И кто ж ему так мишень изукрасил?

– Да сам, по большей части, – ответил Макар и, увидев недоумение на лице Филимона, пояснил: – Вначале-то Сенькины сопляки ему мишень под тележное колесо разрисовали. Вроде как обознику.

– А краску где взяли?

– Хех!.. Сучок позавчера с утречка за кем-то из них чуть не с топором гонялся, так что знамо где, – Макар ухмыльнулся. – А докрашивал Тимка уже сам. Старшие его про обозника просветили, да, похоже, и сами обиделись.

– А Тимофей не обиделся?

– Куда там! Почесал макушку, по своему обыкновению, и удивился: «А чего это я, в самом деле?» Свистнул Швырка, тот ему аж три горшка с краской приволок, да ещё и с Сучковым напутствием – ежель для дела, так пусть ещё приходят. Ну и разрисовал вон так, белыми кругами и черными лучами. Оно и в самом деле удобно тренироваться. Сенька-то уже оценил, да подойти и попросить краску не с руки.

– А пятак кто пририсовал? Пустобрёх, что ль?

– Да уж, без него не обошлось, – Макар чуть не рассмеялся в голос. – Тимка вначале красной краской центр мишени отметил. Так Мартын и влез – а чего это у тебя пятак такой красный? На кулак нарвался?

– Хм… На драку вызвать хотел?

– Мож, и хотел, да с Кузнечика, как с Веркиного гуся вода. Почесал репу – точно, пятак! И мигом добавил белой краски – видишь, какой розовенький получился. И ещё длиннющий Пустобрёхов язык пририсовал.

– А что Сенька?

– А что Сенька… Молчит. Пустобрёх шипит, а когда Тимофеевы мелкие на этой мишени соревнования устраивать начали, так чуть не заголосил.

– А что так? – заинтересовался Филимон.

– А они на очки играют. В мишень попал – одно очко. В большой круг – три, малый – пять. Если кто попал в пятак – сразу десять. А вот если в язык, то пятнадцать.

– И проигравший, небось, выполняет какую-то обидную работу?