Стражники поставили меня на колени. Все это время я безуспешно пытался освободить руки. Если бы допрос затянулся, это можно было бы проделать. Рядом с Раймоном трудился писарь. Заметив на полу следы крови, я понял, что не первый здесь сегодня.

– Итак, неужели сам Черный Лис пожаловал в мой курятник? – Раймон с довольным видом рассматривал меня, взгляд его при этом был вполне дружелюбным. Это наводило на мысль, что хозяин Тулузы давно уже принял решение на мой счет. – Признавайся, шельмец, ты поджог дом цирюльника на площади? Девку у жида ты упер? Я уже не говорю о разбоях на большой дороге. Сколько же времени мои доблестные рыцари за тобой, поганцем, бегать должны? Ну, отвечай, не то прикажу раздеть донага и нашпигую твою задницу раскаленными углями. Черти в аду застонут.

– Его вина давно доказана, ваша милость, – поднял голову писарь, – пока этот ухарь в подвале отлеживался, сюда приходили и жид, и цирюльник, и лучники, что его в прошлый раз упустили. Они его опознали, едва стражники подоспели, а то пришлось бы вместо суда закапывать где-нибудь у большой дороги.

– Ну, если вина доказана, приказываю повесить мерзавца. – Граф махнул в мою сторону платком. – Все понял, сучье отродье? Вопросов нет? А нет, так нет, хуже кислого уксуса ты мне надоел.

– Повесить, – записал в свою книжку писарь.

– Ладно, с этим покончено, давай следующего.

– Прошу прощения! Господин де Савер, за которым вы изволили посылать, сейчас в приемном зале и ожидает вас. Так может, примите его перед следующим разбойником или... – Писарь смотрел сквозь меня своими прозрачными рыбьими глазами так, словно жизнь моя уже закончилась и сам я не что иное, как бесплотный дух.

– Стефан!

К графу подлетел дежуривший у дверей паж.

– Стефан, мальчик мой, скажи господину де Саверу, чтобы спустился сюда. Он мне срочно нужен. Поторапливайся, милый, одна нога здесь, другая там...

Паж поклонился и выскочил вон.

Мишель де Савер здесь! В замке! У графа! Это могло дать шанс, но могло и отобрать последнюю надежду. Я напряг мышцы и, превозмогая боль, постарался вытянуть кисть правой руки, выворачивая сустав большого пальца и чуть не теряя при этом сознание от боли.

Учитель не заставил себя долго ждать. Вскоре я различил его шаги. Он вошел в зальчик, демонстративно оттолкнув замешкавшегося пажа, и закрыл за собой дверь.

– Простите меня, мессен, – де Савер отвесил Тулузскому глубокий поклон, – но при моей работе крайне нежелательно, чтобы меня кто-то здесь видел или кто-то слышал наши разговоры.

– Да, да, мой друг. Я все понимаю. – Раймон подал худую, унизанную перстнями руку, которую де Савер церемонно поцеловал. – Наша тайна не выйдет из этих стен. Петра из Нанта ты хорошо знаешь, – он небрежно кивнул в сторону писаря, – что же касается этого молодчика, то он будет повешен в самое ближайшее время. Впрочем, если ты опасаешься, что он выдаст нас во время казни, я распоряжусь, чтобы сначала ему отрезали язык. – Граф чарующе улыбнулся.

Учитель кинул небрежный взгляд в мою сторону, я затаил дыхание, ожидая, что он метнет мне в горло нож.