Неравенство сил, так ярко и недвусмысленно выраженное в отчетах датчиков слежения, наводило на мысль, что защищавший планету флот ксенобиан не мог нанести столь сокрушающего удара.

Дима смотрел на показания приборов и понимал: здесь произошло нечто странное, выходящее из ряда вон, будто в заранее предопределенные события внезапно вмешалась некая третья сила

Но откуда ей было взяться? Предположение о еще одной расе даже в мыслях звучало полным абсурдом.

В напряженной тишине, прерываемой лишь лаконичными докладами кибернетических систем, раздался шипящий голос Дрога:

— Мы можем увидеть поверхность моего мира?

— Сейчас попробую. — Логинов мысленно передал команду локационной системе, и обломки, окружающие планету, вдруг рванулись навстречу наблюдателям, в последний миг уходя в стороны и исчезая из поля зрения, — это заработали оптико-электронные умножители, нацелившиеся на зримую прореху в плотной облачности

Через несколько секунд они увидели фрагмент поверхности Ксеноба.

Там, где раньше высились сплошные заросли черных деревьев, образующих сложную структуру «гнезд», сросшихся за тысячелетия развития в единый покров, сейчас ветер гнал серые облачка праха, наметая отлогие барханы пепла с подветренной стороны отдельных, чудом уцелевших образований.

Жалобный клекот вырвался у Дрога, когда он увидел, во что ИНЫЕ превратили его мир.

Даже Ван Хеллену в этот миг захотелось взвыть вместе с ксеноморфом, его очерствевшая душа впитала всю горечь вырвавшегося крика, и он, оглушенный внезапно раздвинувшимися границами восприятия, понял: все беды и горести, выпавшие на его долю, ничто по сравнению с прахом, гонимым по поверхности чуждой планеты равнодушным ко всему ветерком…

— Дрог, еще не все потеряно, — повернувшись к ксенобианину, произнес Логинов. — Мы поможем вам. На нижних палубах «Танаиса», кроме планетарной и боевой техники, есть хранилища генофонда.

— Я буду благодарен, если вы поможете мне…

Дима побледнел.

— Почему ты говоришь в единственном числе, Дрог?

— Потому, что я последний. Последний из разумных ксенобиан, оставшийся на борту «Тандема».

У Логинова внезапно перехватило дыхание.

— Ты сможешь продолжить свой род?

— Если найду в себе силы. Не сейчас, человек. Мой разум не может постичь этого…

Бортовой хронометр бесстрастно отсчитывал секунды

Никто, кроме Логинова, не обращал внимания на доклады, начавшие поступать от различных систем «Тандема», — Лозин и Ван Хеллен смотрели на ирреальный танец обломков, окружающих мертвый, выжженный дотла Ксеноб.

Вольно или невольно они вспоминали записи с дисков и думали о Земле, потерянной родине, которая, возможно, также превращена в прах.

Почему? Во имя чего?

Доминик не понимал, что происходит в его душе. Сколько может надламываться сознание? Где предел? Где истина? Где смысл этого злого неправильного бытия?

Он слышал признание Дрога.

Последняя разумная особь ксенобиан находится сейчас рядом с ним. Чудо, что ксеноморф остался жив, ведь он, Доминик Ван Хеллен, мог запросто прирезать его там, в компьютерном зале, оборвав одним взмахом десантного ножа линию жизни целой расы.