Бурый скривился. Он недолюбливал Седого еще до Революции, но вожди на Индейце-3 имели на его счет свое мнение, и теперь начальнику гарнизона станции приходилось терпеть и Седого, и Ярого и этого бессмысленного фраера Мицкевича.
– Седой, я не буду против, если ты пойдешь со мной, – глядя прямо в глаза своему негласному оппоненту произнес начальник гарнизона, – ты не бойся, мы возьмем с собой боевую платформу с роторным пулеметом – она таких бывших солдатиков на завтрак пачками кушает.
Фактически, это был вызов, и по всем понятиям, плавно перетекшим из криминальной среды в революционную элиту, отказаться без потери лица Седой не мог, как бы глупо ни выглядела идея идти на захват прилетевшего корабля в составе отряда бойцов лично двум руководителям силовых структур станции. Но сказанное слово обратно не затолкаешь. Седой обругал про себя Бурого, но вслух ничего не ответил, лишь бросив в коммуникатор:
– Красный, бери Ежа и чтоб через пять минут были здесь в боевых скафандрах с оружием. И мою экипировку тащите – пойдем с людьми Бурого купца потрошить в интересах Революции.
Стыковка прошла штатно, если, конечно, можно считать нормальным шлюзование с использованием аварийного рукава. После выравнивания давления в тамбуре дежурный по команде Бурого открыл люк со стороны станции, и шестеро бойцов гарнизона в пехотной броне осторожно вошли в переход, ведущий к люку шлюзовой системы нежданного гостя.
– Сразу, как откроют люк, гасим там всех и берем контроль над командным постом, – отдал приказ Бурый, считая, что этого изощренного тактического приема должно хватить для успеха дела.
Люк открылся…
В первые секунды все шло как нельзя лучше. Видеопоток с нашлемных камер солдат группы захвата транслировался на проекционные забрала шлемов руководителей отряда. Встречавшие людей со станции члены экипажа корабля оказались в скафандрах, но Бурый не слишком удивился, все-таки стыковка шла в аварийном режиме, мало ли, решили перестраховаться.
Группа захвата не церемонилась, строго выполняя приказ. Хлопнули выстрелы, и в забралах шлемов встречающих образовались аккуратные дырочки сантиметрового диаметра. Что-то не понравилось Бурому, но сразу он не успел сообразить, что именно, а потом весь высокоинтеллектуальный сценарий атаки вдруг превратился в кровавый хаос.
Грохот автоматической пушки совпал с опрокидыванием изображений с камер ворвавшихся в корабль солдат гарнизона. Они теперь демонстрировали часть пола или потолка, или вообще ничего не показывали, а тревожные сигналы телеметрии с их скафандров выдавали сообщения в красном цвете, информируя командиров, что боевые единицы выведены из строя или уничтожены. В аварийном рукаве грохнуло два взрыва, сквозь открытый люк в кольцевой коридор вылетел рой осколков, хлестнувших по противоположной стене, и потянуло дымом, клубами собирающимся под потолком. Почти одновременно прозвучало несколько глухих ударов в борт станции.
– Твои люди облажались, Бурый, – мрачно произнес Седой, и командир гарнизона с удивлением отметил, что в его голосе нет злорадства. Седой просто констатировал факт и просчитывал возможные последствия. И, похоже, мысли об этих последствиях начальника службы охраны сильно не радовали.