– Добро пожаловать в мое скромное жилище, – пропела чародейка с откровенной насмешкой.

Кинтаро набрал воздуху в легкие и шумно выдохнул, сверля ее взглядом. Прежде он думал: стоит подлой магичке оказаться в пределах его досягаемости, и ничто не удержит его руки вдали от ее тощей шейки. Но теперь, во плоти, она пугала. Степняк слишком хорошо ощущал ауру ее могущества, всем телом, как надвигающуюся грозу, так что волосы на загривке шевелились.

Итильдин, у которого хорошие манеры были в крови, поклонился и произнес:

– Благодарим вас за гостеприимство, леди Таллиан. Мы пришли сюда, чтобы увидеться с кавалером Ахайре. Надеюсь, вы не откажете нам в такой любезности.

– Вы напрасно проделали столь далекий и тяжелый путь. Кавалер Ахайре не нуждается в вашем обществе. Разве он вам не сказал при прощании, чтобы вы не пытались его искать? – чародейка лениво цедила слова, играя в учтивость с видимой неохотой.

– Позвольте нам услышать это от него лично, – твердо сказал Итильдин.

– Налей вина и пригласи сюда молодого хозяина, – бросила она Хатталю, застывшему у дверей неподвижно, как ледяная скульптура.

Он низко поклонился, прошел через всю залу и распахнул неприметную дверь в стене.

«Молодого хозяина»? Сердце Итильдина пропустило два удара. Подавшись вперед, он стиснул руку Кинтаро так, что побелели пальцы.

Кавалер Ахайре вошел своей летящей походкой, красивый и стройный, в облегающем камзоле алого бархата с золотым шитьем, с пламенеющими кудрями – будто солнце взошло и осветило ледяной грот. На губах его играла улыбка, но она была предназначена не им. Увидев своих любовников, кавалер будто натолкнулся на невидимую стену, и улыбка сползла с его лица, сменившись замешательством.

– Дэм, ты же обещала, что они никогда меня не найдут! – воскликнул он, поворачиваясь к своей госпоже, и взбежал по ступеням к ее трону, словно ища защиты. Усевшись у ее ног, он поднес к губам руку чародейки и поцеловал. Столько слепого обожания было в этом жесте, что Итильдину стало трудно дышать.

Мир вокруг него померк.

Но Кинтаро обнял его одной рукой за плечи и сказал с неподражаемой наглостью:

– Откуда нам знать, что ты не навела на него какие-нибудь чары? А может, это вообще не он, а, дамочка?

Дэм Таллиан смерила его скучающим взором.

– Я смотрю, ты не из тех, кто умеет смиряться с неизбежностью. Неужели так трудно поверить, что кто-то может тобой пренебречь? Разумеется, намного проще валить вину на чары и приворотные зелья. А правда в том, дорогой мой степняк, что Альва хочет остаться здесь. Здесь он и останется. Верно, милый?

– Зря вы пришли, – сказал Альва, пряча глаза. – Так только тяжелее.

Но Кинтаро нелегко было сбить с толку.

– Правда в том, что ты маг Первой ступени. Для тебя навести чары или сотворить призрак – раз плюнуть. Почему я должен верить, что это настоящий Альва? Мой рыжий никому не лижет рук!

– Для варвара ты не так уж глуп, – задумчиво произнесла она и щелкнула пальцами.

Хатталь снова открыл ту же дверь, и на пороге снова появился кавалер Ахайре. Только на этот раз он был худ и бледен, одет в грязные лохмотья и прикрывал глаза тыльной стороной ладони, как человек, отвыкший от яркого света. Оба его запястья были закованы в наручники, соединенные длинной цепью, волосы в беспорядке падали на плечи.