"Горе душе их! ибо сами на себя навлекают зло, скажите праведнику, что благо [ему], ибо он будет вкушать плоды дел своих" (горе души их: зане умыслиша совет лукавый на себе самих, рекше: свяжем праведнаго, яко непотребен нам есть) (ст. 9,10). Крайнее зло, когда не только грешат, и не только грешат дерзко, но и изгоняют тех, которые могли бы исправить это. Как сумасшедшие часто бросаются на врача, так точно и они представляли величайшее доказательство неисцелимой болезни в том, что изгоняли праведных. Такова добродетель: она одним появлением своим огорчает живущего порочно. Таков порок: он часто, еще не слыша обличения, тяготится самим присутствием людей, живущих честно. Здесь двоякое обличение: за то, что они связывают праведника, и за то, что связывают его как бы непотребнаго. Так, когда кто-нибудь не только не принимает полезного, но и считает это вредным, то какое остается для него средство к исправлению? Потому и пророк, видя, что они дошли до крайности, начинает снова с плача, а не с обличения и укоризны, говоря: горе душе их; и далее весьма мудро говорит: ибо сами на себя навлекают зло (зане умыслиша совет лукавый на себе самих). Хотя совершившиеся, по-видимому, направлено против праведника, но если исследовать внимательно, то умысел их обращается не на того, кто страждет, а на тех, кто делает это. Отсюда мы научаемся, что человек добродетельный, хотя бы подвергся бесчисленным оскорблениям, не потерпит никакого вреда от причиняющих их; а злоумышляющие против него скорее на себя самих поднимают меч, как было и с этими. Они, связывая праведника, нисколько не повредили ему, но самих себя ввергли в больший мрак и пустыню, удалив от себя светильник. Ибо он будет вкушать плоды дел своих (убо плоды дел своих снедят). Таков пророк: он сам в себе заключает наказание. Сказанное здесь пророком означает следующее: они вкусят от своих плодов, поставив себя в совершенной пустыне и приготовив себе многие пропасти. "А беззаконнику – горе, ибо будет ему возмездие за [дела] рук его" (ст. 11). Видишь ли, что от нас всегда зависит мера и начало наказания? Потому пророк опять плачет, сетует и сокрушается, что иудеи злоумышляли сами против себя и хуже всякого врага вредили своему спасению, а что может быть бедственнее этого? "Людие мои, приставницы ваши пожинают вас" (ст. 12). Превосходному учителю свойственно разнообразить речь, не повергать только в скорбь и не доставлять только удовольствие, но иногда предлагать то, а иногда другое, чтобы от такого смешения происходила великая польза. Потому и пророк не только обличает, но и плачет, что бывает еще сильнее обличений, однако причиняет меньшую скорбь, и – что удивительно – нанося глубочайшую рану, производит легчайшую боль. Он не плачет только, но и врачует и употребляет еще иной, дивный способ наставления. Какой же именно? Укоряет не всех вместе, но отделяет народ от начальников и на их голову обращает укоризны. Польза такого рода обличений так велика, что и Моисей весьма часто употреблял его. Этот пророк, когда все были достойны обличений, обращает речь против начальников; а Моисей, нашедши тогда народ особенно виновным в беззаконии, а Аарона достойным не столь великого обличения, оставил весьма виновных и обратил обличение на не столь виновного, такими укоризнами против него возбуждая совесть их признать себя достойными большого наказания. Так и случилось: затем уже не было нужды в других речах к народу, но тех одних слов, которые сказаны были Аарону, достаточно было, чтобы привести в сокрушение столь многие тысячи, как бы одного человека, и от такой дерзости обратить к страху и крайнему томлению. Предвидя это, Моисей, тотчас сошедши (с горы), бросил скрижали и сказал Аарону: "что сотвоиша тебе людие сии, яко сотворил еси я порадование врагам?" [7] (Исх 32:21, 25).