– Конечно, обещаю. Только не нравится мне ваше настроение. Вы чем-то встревожены?

– Нет, все хорошо. Заранее хочу уберечь себя от вашего праведного гнева, – он улыбнулся. – Я его так часть вызываю своими выходками. Моя просьба касается не только меня, но и всех, кто вам дорог. Не стоит быть слишком категоричной.

– Я же уже сказала, обещаю. Вы теперь об Алексее? Что же все-таки случилось? Алексей влип в историю? – Екатерина была уже взволнована.

– Нет, даю слово, нет. Зря я все это начал, только напугал вас.

Девушка пытливо посмотрела на наставника:

– Вы от меня ничего не скрываете? Правда?

– Конечно, правда, – он не отвел взгляда, и она успокоилась.

Когда они вернулись в зал, Надежда и Алексей оживленно беседовали. Даже слишком оживленно. Жениха Надежды с ними рядом не было. Это удивило Екатерину. Зато Алексей взахлеб читал стихи, и Надежда ему вторила. Они о чем-то жарко спорили и видимо, доказывали друг другу очевидные вещи. Теперь Надежда что-то читала из маленькой книжечки и трясла ею перед лицом Алексея. Парочка ценителей стихов заметила Екатерину и ее спутника, только когда те подошли вплотную.

– Катя! Ну, скажи ты своему другу, «Ягуар» – не упадническое стихотворение. Это же очевидно. Вот, смотри! – она сунула под нос Екатерины томик стихов и ткнула пухлым пальчиком в строчку. – Где тут упадничество?

Екатерина виновато улыбнулась.

– Ну что с тебя взять, ты же Гумилева тоже не понимаешь! – с досадой воскликнула Надежда.

– Что значит «тоже»? – возмутился Алексей. – Я его понимаю, но не все стихи Гумилева принимаю. А в этом стихотворении одна обреченность. Вот, смотрите! Генрих, хоть ты Надежде Дмитриевне скажи!

– Я в поэзии понимаю еще меньше моей невесты, – признался Генрих, улыбаясь.

Алексей не унимался, отобрал томик у Надежды и процитировал:

Покорного героя растерзали собаки! Чистая лирика и романтизм! Конечно, какое уж тут упадничество! Сплошной оптимизм! Прямо через край!

– Это – сон! Сон! Аллегория. Слышали о таком термине? Начало прочитайте! – Надежда отняла томик и громко перевела дух. – Невозможный человек! Может, по-вашему «Жираф» тоже упаднический?

– Нет! «Жираф» – не упаднический. «Жираф» – лирика. Там нет обреченности. В конце концов, там все живы остаются.

– Отличный аргумент! Это стихи! Это чувства! А не живы – погибли.

Екатерина и Генрих, улыбаясь, смотрели на спорщиков. Парочка выглядела комично. Оба раскраснелись. На лице Алексея еще ярче проступили веснушки. Серые глаза Надежда горели и метали молнии.

– А где Владимир Николаевич? – осторожно поинтересовалась Екатерина.

– Владимир пошел общаться с нужными людьми и заводить новые знакомства, – не без иронии пояснила Надежда, поймав удивленный взгляд Екатерины. – Попросил Алексея Михайловича развлекать меня. Вот мы и развлекаемся! Нет, «Ягуар» – упадничество! Вы только подумайте!

– А что же это? Лирические стихи о любви, по-вашему? – саркастически поинтересовался Алексей.

Наконец они оба немного успокоились. Надежда посмотрела на Екатерину и ее «жениха» и видя их недоумение, откровенно призналась: