Десятый отряд был инвалидным, там жили пенсионеры, либо инвалиды — безрукие, безногие, сумасшедшие и косящие под таковых.

В остальных жили мужики.

«Мужик» — основная каста в запроволочном царстве — государстве. Так называли тех, кто старался спокойно отбыть срок, вкалывал, избегал конфликтов с начальством, но в то же время и не стремился стать вязаным.

Конечно, «мужики» тоже были разными. Были «воровские», тяготеющие к блатному сообществу, в основном, с большими отсиженными сроками и не скурвившиеся. Они чтили лагерные законы, поддерживали блатной мир, хотя сами в состав отрицаловки не входили. Таких мужиков уважали значительно больше, чем приблатнённую перхоть. Отсюда и поговорка — авторитетный мужик бывает блатнее жулика.

Блатной мир в лице таких мужиков всегда находил союзников и потому в правильных зонах мужика не щемили, а наоборот стремились защитить его от беспредела.

Но были и «мерины», не желающие иметь с «отрицаловкой» ничего общего. «Некрасовские мужички» — которые метались от одной группировки к другой, по пословице» рыба ищет где глубже, а человек, где лучше».

После революции преступный мир сохранил в своем лексиконе такое понятие как фраер, которое характеризовало — простака, лопуха, жертву. Это слово понравилось сидельцам. Во времена товарища Сталина такого понятия как «мужик» ещё не было. Поэтому фраерами стали называть тех, кто не имел отношения к профессиональному преступному миру — работяг, бытовиков и «политиков».

Фраера не считались среди уркаганов за людей. Как правило это были люди, далекие от уголовного мира, не знающие законов тюрьмы, попадая в места лишения свободы, чаще всего боялись потерять свой сидор с барахлом. Они не желали делиться ни с кем, страдать за кого то и считали, что освободившись, уже больше никогда не попадут в эти стены.

Преступный мир чутко уловил такое поведение фраеров и потому отвечал им стойкой неприязнью. Тех же из фраеров, которые не жадничали, находили общий язык с братвой и готовы были переть на ножи и милицейские дубинки отстаивая своё, называли битые, или порченые фраера.

Они знали уголовные и арестантские законы, чтили их. Умели за себя постоять, не давали себя в обиду, имели неплохие связи и репутацию среди уркаганов. Таких блатари уважали, а порой даже побаивались.

Основная же часть «мужицкого» населения зоны, состояла из людей, наталкивающих на мысли, что они не преступники, а несчастные. Эти люди поражали воображение своим ничтожеством, убогостью и темнотой.

После комиссии меня отправили в седьмой отряд. Профиль работы — сеточное производство.

Большинство бригадиров в отряде было из тупоголовой поросли спортивных мерзавцев, готовые бить зэков, ради того, чтобы они давали план.

В первый же день шнырь вызвал меня к начальнику отряда. У зоновских мусоров тоже были свои масти. Если кумовья формировали всю политику в лагере, то отрядники среди сотрудников колонии считались неприхотливыми рабочими лошадками и особой погоды не делали.

На эту должность ссылали офицеров за систематические нарушения дисциплины и пьянство, а также туда набирали тех, кто только пришёл служить в колонию на офицерскую должность.