. Только бы не сорвалось, только бы обстоятельства позволили… Так примерно мог размышлять Алехан, покидая гостеприимный Карлсбад и продолжая путь на юг по живописным дорогам Центральной Европы. От немцев он увозил не только приятные воспоминания. Еще проезжая через Данциг (Гданьск) и остановившись в лучшем в городе русском отеле, он был возмущен двумя висевшими в столовой картинами. Картины были написаны в батальном жанре и изображали какие-то сражения Семилетней войны, в которых пруссаки считали себя победителями. Художник с большим чувством изобразил убитых и раненых русских солдат, а также сдающихся в плен и на коленях умоляющих победителей о пощаде. Хозяин не постеснялся украсить этими творениями, достойными апартаментов Петра III, стены русской гостиницы!..

Не к похвале героя этой повести, он повозмущался-повозмущался, да с тем и уехал. Вступиться за русскую доблесть и достоинство пришлось госпоже Михалковой (княгине Екатерине Романовне Дашковой), проследовавшей тем же путем полтора года спустя. Найдя «обидным» «этот позор… соотечественников, выставленный перед путешественниками всех наций, посещавшими эту отель», Екатерина Романовна сделала серьезный выговор русскому «уполномоченному» Ребиндеру «за дозволение выставлять публично подобные картины».

— Мадам, — отвечал Ребиндер, — преследовать подобные злоупотребления совершенно не в моей воле. Вы не одна обижаетесь этими картинами: Алексей Орлов, проезжая Данцигом, жил в той же отели и не менее вас был оскорблен ими.

— Но почему же он не купил их и не бросил в огонь? Если б я была так же богата, как он, я немедленно поступила бы так. Но за неимением этого я должна приступить к другому средству, может быть столь же успешному.

И княгиня принялась за дело. «Когда резидент (Ребиндер. — Авт.) ушел от нас, — рассказывала она, — я попросила двух молодых людей, Волчкова и Штелина, служивших при русском посольстве в Берлине и провожавших нас сюда, купить мне масляных красок: голубой, зеленой, красной и белой; после ужина, затворив двери, эти молодые люди, знакомые с искусством живописи, помогли мне подкрасить на этих картинах голубые и белые мундиры прусских победителей в зеленые и красные—русских солдат. Эта работа стоила нам целой ночи и возбудила немало любопытство между домашними слугами, которые, конечно, заметили, что наша комната была освещена до утра и обратилась в приют какой-то таинственной забавы. Что касается до меня, я дрожала и радовалась с детским увлечением. На другой день я в той же комнате приготовила свои уложенные чемоданы и под этим предлогом никого в нее не впускала, кроме своих спутников и участников моего дурачества. Мы однако ж отправились из Данцига не прежде, как я уведомила Ребиндера об искуплении патриотической чести с помощию кисти; я долго смеялась, думая, как изумится хозяин отеля, увидя чудесную перемену в судьбе двух сражений на его картинах». Действительно, можно смело сказать, что в результате блистательного маневра княгиня Дашкова нанесла немцам сокрушительное поражение.