Двойной удар.
Маленькая куколка, принцесса, безобидный с виду ангелок… Сейчас рисует по моей курсовой работе со всеми правками (!!), которые я только-только принесла от преподавателя, чёрным маркером.
И откуда у неё он только взялся?!
Я перехватываю маленькую ладошку и пытаюсь её остановить.
— Девочка, солнышко моё, радость моя, — говорю нервно, пытаясь её задобрить. Но, кажется, уже поздно… Я вижу много-много листов, разбросанных по столу. И все в чёрном цвете… — Ты откуда тут взялась?!
Я немного срываюсь на крик.
Нервы не выдерживают.
«Ангелок» с рожками поднимает на меня взгляд карих глаз. Таких невинных, чистых, что те простреливают сердце.
Тройной удар.
Закрываю глаза, пытаюсь отдышаться.
Как такое создание могло натворить такое зло?!
— Ой, — раздаётся с её стороны. — А я думала, мне это папа положил.
— Папа? — открываю глаза, смотрю на девочку.
И ощущаю рядом с собой чьё-то чужое присутствие. Поворачиваю голову, замечаю рядом с собой извращена, который только минуту назад наблюдал за моими танцульками. И сейчас он подходит к девочке, хватает её за руку.
— Снежана, — раздаётся хриплый голос. Как же он вмиг меняется!
— Папочка, — маленькая принцесса выпускает маркер из рук, спрыгивает со стула и быстрее ныряет в объятия мужчины.
Постойте-ка…
Папочка?
— Папочка, эта девочка меня обижает, — липнет к ноге, зарываясь в неё лицом. — И лугается, что я бумажечки взяла, котолые ты мне оставил!
Чего-чего? Мне сейчас кажется, или она действительно это говорит вслух?
Рядом раздаётся недовольное цыканье.
Его горящий и обозлённый взгляд скользит на меня, расчленяя на разные куски.
— Ты орала на мою дочь? — метает в меня молниями.
— Да я только подошла! — повышаю голос. — И к тому же…
Паниковать начинаю. Он так смотрит, что все мысли из головы вылетают одним махом.
— Ваш ребёнок испортил мою университетскую работу. Из-за того, что вы, мужчина, не уследили за ребёнком.
Да, Варя, вот так его!
— Пап, а ты плинёс мне голячий шоколад? — говорит девочка.
Мужчина опускает на неё свой зоркий взгляд.
— Снежана, — опять так грозно, что аж самой хочется схватить девочку, прижать к своей груди и приласкать. — Что ты здесь делаешь? Я посадил тебя за столик рядом и велел ждать там. Разве не ты посреди дороги сказала, что хочешь горячий шоколад, и поплелась за мной? С условием, что будешь сидеть смирно!
Ладошки на его штанине дрожать начинают. Глазки быстрее мигают, а милая моська кривится. Вот-вот слёзы брызнут.
Вот же!
Хватаю девочку за руку, тяну на себя и прижимаю к своему телу, скрывая её маленькие слёзки.
Сердце на части разрывается!
— А вы на ребёнка не кричите, — защищаю её. Варь, вот умеешь ты встрять. То сначала истерику из-за глупой курсовой устраиваешь, а теперь ещё и чужого ребёнка успокаиваешь. — И уж не при всех. Вы сами виноваты. Следить надо.
— Знаешь что, девочка, — шипит сквозь зубы и делает шаг вперёд. — Я уж сам разберусь. Иди вон задницей у стойки виляй. У тебя неплохо получается. Официанткой устроишься — все чаевые твои. А потом уже учи меня, как детей воспитывать.
Вырывает у меня ребёнка, суёт ей в руки горячее какао с маршмеллоу и опускает на стол пятитысячную купюру.