Наруз Ахмед пожал плечами, расплатился с арашкечи и отпустил его.

До дачи оба они молчали, Керлинг набрасывал в уме план предстоящего разговора, а Наруз Ахмед думал о том, как бы ему не опоздать к условленному времени в город…

В кабинете хозяин усадил гостя на знакомую ему тахту и проговорил, глядя на Наруза Ахмеда в упор своими желтовато-серыми глазами:

— Вы оказались человеком слишком настойчивым.

— Что? — непонимающе переспросил гость.

Керлинг повторил:

— Да, да… очень настойчивым. Ну что ж… Это неплохо. Твердый характер.

В комнате появился Гуссейн.

— Ужин накрывать, господин?

— Накрывай. На двоих.

Гуссейн вышел.

— Я получил ваше письмо… — робко заметил Наруз Ахмед. — Вы пишете, что я могу взять свои документы…

— Совершенно верно. Вот они! — Керлинг вынул из кармана документы и подал их гостю.

Тот поспешно встал, спрятал их и сказал:

— Большое спасибо, господин. Мне можно идти?

— Как хотите. А впрочем, куда вы торопитесь? Это не секрет?

— Нет, почему же… — изобразив на лице смущенную улыбку, ответил Наруз Ахмед. — Ну, как вам сказать… Тут скрывать нечего. Меня в городе ждет женщина. Я ведь холостяк… Для души…

— Вполне понимаю вас, — серьезно ответил Керлинг и встал. Пройдя к стенному шкафчику, он открыл его, вынул оттуда бутылку вина и два бокала. Но как сказал великий Омар Хайям:

Хмельная чаша нам хотя запрещена,

Не обходись и дня без женщин и вина;

На землю выливай из полной чаши каплю,

А после этого — все осушай до дна!…

Наруз Ахмед был далек от поэзии и пробормотал в ответ что-то нечленораздельное.

Подав бокал гостю, Керлинг наполнил его вином, затем налил в свой и сказал:

— Выпьем за женщину, которая вас ждет.

Ошарашенный, ничего не понимающий Наруз Ахмед покорно выпил вино.

Керлинг сощурил глаза и спросил:

— Как? Хорошо?

— М-м-м…

— Вы правы, чудесный напиток… Присядьте на минутку. Стоять неудобно. Я вас долго не задержу, — и Керлинг отнес вино и бокалы обратно в шкафчик.

"Значит, он останется здесь ночевать, — подумал Наруз Ахмед. — Иначе бы он не заказал ужина. Это мне на руку".

— Вы, как мне кажется, — начал Керлинг, покачиваясь на каблуках, назначили свидание избраннице своего сердца на улице Лалезар?

Наруз Ахмед смотрел на него не мигая.

— Вы, по-моему, — продолжал в том же духе Керлинг, — должны, как только стемнеет, подойти к одному дому на улице Лалезар и посвистать у открытого окна. Так?

Наруз Ахмед молчал. Он смотрел на Керлинга, как мышь на удава. Из головы улетучились все мысли, будто она начисто лишилась возможности рассуждать и понимать.

Керлинг расхохотался.

— Довольно ломать комедию! Ваше упрямство можно использовать умнее. Вы ведете дурацкую игру: бросаете крупную ставку — собственную голову, а в банке медного гроша нет. Поняли? Я все знаю. Масуд продал мне ваш разговор. Но предупреждаю: если с Масудом что-нибудь случится, а впрочем… Не стоит. Вы сами поймете, что вся ваша затея не стоит бараньего хвоста. Вы поверили на слово этому выжившему из ума старику Иргашеву? Напрасно. Он солгал вам. Я не показывал ему клинка… По той простой причине, что его у меня нет. Давно нет. Я показывал Иргашеву фотоснимок, сделанный мною три года назад. А клинок, если уж вы хотите знать, находится на вашей родине.