Но поезд уже ушел, квартира осталась за Раневской…

Когда Раневская получила новую квартиру, друзья перевезли ее немудреное имущество, помогли расставить и разложить все по местам, собирались уходить. Вдруг Раневская заголосила:

— Боже мой, где же мои похоронные принадлежности?!Куда вы положили мои похоронные принадлежности? Не уходите же, я потом сама ни за что не найду, я же старая, они могут понадобиться в любую минуту!

Все стали искать эти «похоронные принадлежности», не совсем понимая, что, собственно, следует искать. Вдруг Раневская радостно закричала:

— Слава Богу, нашла!

И торжественно продемонстрировала всем «похоронные принадлежности» — коробочку со своими орденами и медалями.

Легенды рассказывают о её бескорыстии и расточительности. Получив однажды гонорар за фильм, Раневская напугалась большой пачки купюр и бросилась в театр. Она встречала своих знакомых за кулисами и спрашивала, нужны ли им деньги на что-нибудь. Один брал на штаны, второй — на обувь, кто-то — на материю. Когда Фаина Георгиевна вспомнила, что ей тоже, пожалуй, не мешает что-нибудь прикупить, было уже поздно. «И ведь раздала совсем не тем, кому хотела», — огорчалась она потом.

Раневская говорила, что когда Бог собирался создать землю, то заранее знал, что в XX веке в России будет править КПСС, и решил дать советским людям такие три качества, как ум, честность и партийность. Но тут вмешался черт и убедил, что три таких качества сразу — жирно будет. Хватит и двух. Так и повелось:

Если человек умный и честный — то беспартийный.

Если умный и партийный — то нечестный.

Если честный и партийный — то дурак.

Литературовед Зильберштейн, долгие годы редактировавший «Литературное наследство», попросил как-то Раневскую написать воспоминания об Ахматовой.

— Ведь вы, наверное, ее часто вспоминаете, — спросил он.

— Ахматову я вспоминаю ежесекундно, — ответила Раневская, — но написать о себе воспоминания она мне не поручала.

А потом добавила: «Какая страшная жизнь ждет эту великую женщину после смерти — воспоминания друзей».

Актрисой Раневская «почувствовала себя очень рано»:

«…Испытываю непреодолимое желание повторять все, что делает дворник. Верчу козью ножку и произношу слова, значение которых поняла только взрослой. Изображаю всех, кто попадается на глаза. «Подайте Христа ради», — произношу вслед за нищим; «Сахарная мороженая», — кричу вслед за мороженщиком; «Иду на Афон Богу молиться», — шамкаю беззубым ртом и хожу с палкой скрючившись, а мне 4 года».

Театр Раневская называла «кладбищем несыгранных ролей».

Кино люто ненавидела: «На киноплощадке у меня такое чувство, как будто я моюсь в бане, и вдруг туда пришла экскурсия».

«Хочу в XIX век!» — не раз говорила она.

Как-то у Раневской спросили, почему она не снимается у Сергея Эйзенштейна.

Раневская ответила, что скорее будет продавать кожу с задницы, чем сниматься у него.

Эйзенштейну донесли фразу Раневской. Он прислал ей телеграмму: «Как идет торговля?»

В свое время именно Эйзенштейн дал застенчивой, заикающейся дебютантке, только появившейся на «Мосфильме», совет, который оказал значительное влияние на ее жизнь.