Даже Сило сидел с ними, вызывая враждебные взгляды от людей поблизости. Муртиане считались расой рабов, которой владели самарланцы. Многие вардийцы еще помнили, как воевали с ними в аэрумных войнах; другие считали их потенциальными шпионами для своих господ. В прошлом Сило считал разумным не показываться им на глаза. Но сейчас он был свободным человеком и больше не собирался прятаться в моторном отсеке «Кэтти Джей». Это вызвало несколько потасовок за последние несколько месяцев, но экипаж Фрея никогда не стеснялся хорошей драки, и те, кто связывался с их первым помощником, горько жалели об этом.

Фрей наблюдал за ними, пока игроки играли новый раунд без него. Пьяный Малвери что-то объяснял Крейку, который наклонился к нему поближе и тяжело кивал. Фрей мог догадаться, о чем они говорили. Гражданская война, как всегда. Пробужденцы против Коалиции. Те, кто поддерживал главную религию Вардии — и только они — против тех, кто поддерживал эрцгерцога. И по всей стране люди сражались и умирали за их бога или за их страну. Фрей считал, что умирать за такие абсурдные вещи просто глупо.

Экипаж «Кэтти Джей» сыграл ключевую роль в развязывании войны, но Фрей делал все возможное, чтобы не ввязываться в нее. Насколько он мог судить, они ничего не должны ни одной из сторон. Это не их сражение.

Малвери и Крейк были не во всем согласны. Малвери был патриотом — во время Первой аэрумной войны он даже получил медаль, — а Крейк имел совершенно неуместное чувство гражданского долга, потому что родился, вероятно, с серебряной ложкой в заднице. Но оба ворчали, что от войны была бы нажива, если бы они сражались с пробужденцами. Фрей терпеливо объяснил, что они уже сражались с пробужденцами, лишая их ценностей, но этот фиговый листок морали не обманул никого. В конце концов, они — пираты. Фрея это устраивало.

Джез сидела в конце стола, не говоря ни с кем, ее взгляд метался по бару, как взгляд настороженного зверя, тело было напряжено. Она никогда не была общительной, но в эти дни вообще почти не могла находиться на людях.

Фрей беспокоился за нее. Экипаж смог принять полумана в свои ряды, потому что она срывалась крайне редко. Все остальное время она была… ну, Джез. И они все привыкли любить Джез. Но сейчас она изменилась и вызывала опасения у всех. Он видел окаменевшие взгляды Харкинса, видел, как его люди невольно сдвигаются вдоль стола, чтобы оказаться от нее подальше. Они чувствовали произошедшее в ней изменение.

Ему не хотелось признаваться в этом, но Джез — верная, надежная Джез — стала опасностью.

Ее голова резко повернулась, и она посмотрела на него, глаза в глаза, через разделявший их бар. Кровь Фрея застыла в жилах.

«Словно она услышала, что я думаю».

— Эй! Ты играешь этот раунд или нет, мистер Счастливчик?

Тот самый злой мужик с винно-красной отметиной, чьи деньги Фрей только что забрал. Фрей был рад отвлечься и повернулся к столу. Он кашлянул в кулак, глотнул грога и махнул им рукой.

— Играю, — сказал он. — Раздавай.

На стол легли карты, по три для каждого игрока. Фрей заглянул в свои. Два герцога и туз крестов. Хороший расклад, очень хороший расклад. Он поставил большую сумму. Винно-красный и Худое-лицо ответили, остальные спасовали.