Лже-Майк был знаком с распорядком дня Эмануэля. Наблюдение, беседы с Никола, заглядывание в окна, выходящие во двор, дали ему все необходимое. У него имелись резиновые хирургические перчатки. Телефонные звонки для него — детские игры. Он твердо знал: как только Эмануэлю представится возможность, он галопом помчится в парк. Если бы по какой-то причине Эмануэль не ушел, Барристер ни в коем случае не стал бы совершать преступление, ведь он в любой момент мог отказаться от задуманного. Однако Эмануэль ушел, а Дженет Гаррисон пришла на прием, как ей было назначено, и стала ждать в пустом кабинете. Тут появился Барристер. Видимо, он сказал ей, что Эмануэля вызвали по срочному делу, и повел ее к кушетке, якобы намереваясь заняться с ней любовью. А может, толкнул ее туда, прежде чем всадить нож. Кровь на него не попала, а если и попала, ему нужно было только влезть через окно, выходящее во двор, в свой кабинет и смыть пятна. Конечно, он рисковал, но что было делать?

То, что Дженет убили в кабинете Эмануэля, не сильно осложняло его положение. В любом случае, вне зависимости от того, где она была бы убита, Барристер не остался бы в стороне — внимание полицейских непременно привлекло бы его соседство с психоаналитиком, которого девушка посещала. Конечно, в своей квартире он не мог ее убить — ведь он никогда ее туда не приводил. Она жила в женском общежитии, а это такое место, где постоянно есть народ. Он убил ее на кушетке в кабинете Эмануэля ножом, принадлежавшим Эмануэлю. И это не только бросало тень на Эмануэля, но и ставило под сомнение все, что тот мог рассказать об откровениях девушки во время курса психоанализа. Дженет говорила Барристеру обо мне, Эмануэле и Никола — он знал, что мы поддерживаем дружеские отношения, и, конечно, он почерпнул многое о нашем прошлом из болтовни Никола. Позднее он послал анонимное письмо, обвиняющее в убийстве меня. У него снова родился смелый план. Он ходил по лезвию ножа, но не сорвался, во всяком случае, ему так казалось. Если бы он не пропустил фотокарточку и если бы Дженет Гаррисон не оставила завещания, он мог бы выйти сухим из воды.

— А если бы ты, моя дорогая Кейт, не стала преподавателем, то была бы знаменитой писательницей… Какая история! Ты могла бы ее опубликовать.

— Ты мне не веришь!

— Дело не в том, верю я тебе или нет. Допустим, не только я поверил тебе; пусть все, что ты рассказала, — чистая правда. Но ты же сама говорила, что Дженет Гаррисон в полиции могли поднять на смех. А это — сущие пустяки по сравнению с тем, как они отнесутся к твоему рассказу. У тебя нет и намека на доказательства, Кейт, ни одного, даже самого незначительного. Старая дама? Майк переживал финансовые трудности, а его роман вытеснил мысли о старушке у него из головы. Роман Д.Г. Лоренса? Могу представить, как я буду объяснять это в отделе по расследованию убийств. Ассоциативный сон пациентки, проходящей курс психоанализа у основного подозреваемого? То, что человек, живший с ним в течение года в одной комнате, уверен, что Майк, с которым он был знаком, не способен совершить убийство? Убийства зачастую совершают совершенно неподходящие для этого люди — разве в романах не оказывается преступником тот, на кого подозрение падает меньше всего?