— Я не лунный, а Эрриан, — сквозь зубы процедил он.

— Хорошо, Эрриан. — Я попыталась изобразить покорность и невинность. Хотя сделать это, когда на тебе лежит столько концентрированной злости, тяжеловато. Выдохнула и… поблагодарила: — Спасибо, что спас.

— Не стоит. Я не хотел. Случайно получилось. Машинально.

— Темный, который привык спасать… Хм… Что-то новенькое… — задумчиво протянула я.

А что еще делать в гробу, когда на крышке его лежит полудохлая стрыга. Только и остается, что вести беседы. Светские.

— Меня учили оберегать. Правда, не глупых светлых целительниц, притворяющихся черными ведьмами, а темного владыку, — отрезал лунный, пригвоздив меня уничижительным взглядом.

— У меня нет другого выхода, — после долгой паузы призналась я. — Либо быть глупой самоотверженной темной ведьмой, либо сдохнуть.

— Сдохнуть? — недоверчиво повторил он.

— Есть еще один вариант. Но он намного хуже, чем просто умереть.

— Расскажешь? — заинтересовался лунный.

Хотя какой он, к демонам, лунный. Темные брови, темные глаза… Наверняка и волосы были темными, пока не поседели. А лицо вблизи совсем молодое. Сколько ему? Наверняка и тридцати нет.

— Как тебя угораздило поймать проклятие безумия? — вместо ответа спросила я.

— Зачем тебе знать? — нахмурился лун… Эрриан.

Все же после того, как он меня спас… Впрочем, накануне сорвал торжественное сожжение и лишил гонорара. Но все же Эрриан.

— Хотя бы затем, чтобы понять, почему Эйта так стремится заполучить твой разум.

— Тот малефик,[2] что создал проклятие, принес в жертву семнадцать темных магов и ведьм. Представляешь, какой силы чернословие? Сколько капель чистого дара он выкачал из своих жертв на алтаре ради того, чтобы уничтожить императора?

Я представила. Ярко так… Как рыжая меня в капусту пошинкует, если упустит эдакий куш. Семнадцать капель чистой силы. И, чувствую, на алтарь попали совсем не слабые маги.

— Думаешь, у меня нет шансов? — ровно выговорил темный.

— Ну, если мы сумеем выбраться из этого гроба, то шанс определенно будет, — бодро отозвалась я, стараясь быть оптимисткой.

Мокрой, воняющей тиной, голодной и злой оптимисткой. Вот никогда бы не подумала, что попаду в гроб раньше, чем умру. Но, как говорится, от судьбы и ворожбы не уйдешь.

Я попыталась принять положение поудобнее. Получилось поерзать и задеть ногу темного. Он зашипел от боли.

— Лодыжка? — профессионально уточнила я.

— Выше. Судя по всему, голень сломал, — буднично произнес он.

Я вспомнила, как при переломах в лекарской орали боевые маги-первокурсники. Впрочем, и адепты-выпускники тоже вопили порой. Особенно если хотели, чтобы на них обратила внимание симпатичная целительница. А лунный лежит на мне как ни в чем не бывало. Будто каждый день себе кости ломает. На завтрак, обед и ужин. Хотя он же страж императора. Кто знает, как их натаскивали.

— Странное болото, — прервал мои мысли чуть севший голос Эрриана.

— Почему странное?

— Стрыги предпочитают теплые топи. А на этих лед лежит. Что она здесь забыла?

— А-а-а, вот ты о чем… — поняла я. — Тут кое-где есть термальные ключи. Поэтому топи коварны и летом, и зимой. Когда ударят морозы, везде будет толстый лед, а там, где ключи, можно легко провалиться с головой.