У сотрудников НКГБ не было ни малейшего сомнения, что речь идет именно о Николае Кузнецове и его товарищах, хотя фамилии их, ни подлинные, ни вымышленные, в документе названы не были.
Профессиональные контрразведчики сразу подметили в этом документе два настораживающих момента. Первый — Герасимовский явно лгал, когда говорил, что «большевистские агенты» задержаны за линией фронта на советской стороне. Этого просто не могло быть: если бы Кузнецов, Каминский и Белов перешли линию фронта, они тут же обратились бы к первому бойцу или командиру Красной Армии, и вообще, они в своей немецкой форме и двух шагов не прошли бы по освобожденной территории — задержали бы немедленно, да еще бы и побили сгоряча, раньше, чем те успели бы объясниться.
Второй момент — Герасимовский дважды оговорился: если «большевистские агенты еще живы».
Позднее выяснилось, что оба момента действительно имели важное значение, были определенными уловками в хитрой игре, которую УПА затеяла с гестапо.
В любом случае вопрос: живы или нет, оставался для Центра открытым. Но недолго. В октябре 1944 года из Киева наркому государственной безопасности СССР В. Меркулову был прислан подлинник телеграммы-молнии, обнаруженный сотрудниками НКГБ УССР во Львове, все в том же помещении, что в годы оккупации занимали СД и зипо.
Телеграмма была направлена 2 апреля 1944 года в Берлин тому единственному из должно быть миллиона немцев по фамилии Мюллер, который носил прозвище «Мюллер-гестапо».
Автором впервые опубликован ее подлинный текст, за исключением двух оговоренных мест, к нашей теме отношения не имеющих.
В виде совершенно секретного спецсообщения телеграмма была доложена наркому и его первому заместителю.
>«Начальник полиции безопасности и СД по Галицийскому округу
>IV Н-90(44)
>Секретно.
>Государственной важности.
>г. Львов 2 апреля 1944 года
>Считать дело секретным, государственной важности.
>НУР 9135, отправлено
>2 апреля 1944 г. 15.38
Главное управление имперской безопасности для вручения СС-группенфюреру генерал-лейтенанту полиции Мюллеру лично.
Относительно: жены активиста-бандеровца Лебедь, находящейся в настоящее время в заключении в концентрационном лагере Равенсбрюк.
>Ссылка: известно.
Некоторое время тому назад конспиративным путем до меня дошли сведения о желании группы ОУН-Бандеры в результате обмена мнений определить возможности сотрудничества против большевиков. Сначала я отказывался от всяких переговоров на основании того, что обмен мнений на политической базе заранее является бесцельным. Позже я заявил, что готов выслушать желание группы ОУН-Бандеры. 5 марта 1944 года была встреча моего резидента-осведомителя с одним украинцем, который якобы полномочен центральным руководством ОУН-Бандеры для ведения переговоров с полицией безопасности от имени политического и военного сектора организации и территориально от всех областей, где проживают или могут проживать украинцы.
В процессе дальнейших, до сего времени происшедших встреч референт-осведомитель вел переговоры главным образом с целью получения интересующих полицию безопасности осведомительных материалов о ППР, о польском движении сопротивления и о событиях на советско-русском фронте, а также за линией фронта, причем взамен этого он обещал возможности освобождения бандеровцев.