— Он сказал тебе, что купил здесь всю землю.

Но он, видимо, упустил этот участок.

— О, это здорово, — вырвалось у нее.

Они свернули за угол и вышли к маленькому каменному строению. Высокий холм защищал его, рядом росли раскидистые сосны, дом выглядел очень уютным.

— Вот мой дом, — просто сказал он, — но предупреждаю: он не такой живописный внутри.

Это оказалось правдой. Внутри все обветшало, пол был выложен каменными плитками в старомодном стиле. Везде валялись инструменты и деревянные доски — очевидно, юноша приводил дом в порядок.

— Садись. — Юноша указал на деревянный стул, который выглядел грубым, но оказался удивительно удобным. Чайник стоял на плите, и юноша быстро приготовил чай.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Лука Монтезе.

— А я — Ребекка Солвей. Бекки.

Он взглянул на маленькую изящную руку, протянутую к нему. Казалось, впервые уверенность покинула его. Помедлив, Лука протянул в ответ свою. Она была широкой и сильной.

Выглядел же Лука неряшливо. Его темные спутанные волосы, спадавшие на широкие плечи, явно нуждались в стрижке. Юноша носил поношенные черные джинсы и черный жилет. Он был крепкого телосложения и ростом более шести футов.

Геркулес, подумала она.

— Ребекка? — переспросил он, и его взгляд стал мягче.

— Другие называют меня Бекки. Ты — мой друг, не так ли? Особенно после того, как спас меня.

Всю свою короткую жизнь Ребекка очаровывала людей обаянием и красотой. Для нее было странно, если кто-то не восхищался ею, но сейчас она чувствовала настороженность юноши.

— Да, — сказал он наконец, преодолевая неловкость. — Я твой друг.

— Ты живешь здесь один или с семьей?

— У меня нет семьи. Это был дом моих родителей, а теперь он вместе с землей принадлежит мне.

— А я не спорю. Это твое, твое.

— Жаль, что твой отец так не считает. Где он сейчас?

— В Испании. Он будет дома на следующей неделе.

— До тех пор, я думаю, тебе лучше не ездить одной.

Ребекка думала о том же, но его властный тон заставил ее возмутиться.

— Прошу прощения?

Он нахмурился:

— Нет никакой нужды просить у меня прощения.

— Нет, я не то хотела сказать, — пыталась она объяснить, понимая, что он знает английский не так хорошо, как утверждает. — «Прошу прощения» значит «Кто ты такой, чтобы приказывать?»

Он нахмурился снова.

— Почему прямо не сказать?

— Потому что… — Объяснение казалось ей слишком трудным. — Ребекка заговорила с ним на диалекте. — Не говори, чего мне следует делать. Я буду ездить, когда пожелаю.

— Если с тобой снова что-то случится, а меня не будет рядом, кто придет тебе на помощь? спросил он на тосканском.

— Они скоро уедут.

— А если нет?

— Ну.., нет так нет. — Она никак не могла придумать достойный аргумент.

Легкая улыбка появилась на его лице.

— Это не ответ.

— О, не будь таким занудой! — раздраженно сказала она.

Улыбка превратилась в усмешку.

— Ладно, как хочешь.

Ребекка кротко улыбнулась.

— Может быть, ты прав.

Лука снова наполнил ее чашку, и она отпила с удовольствием.

— У тебя очень вкусный чай. Я поражена.

— А я поражен, что ты так хорошо говоришь на моем диалекте.

— Бабушка учила меня. Она родом отсюда. Ей нравится здесь жить.