— И что вы выяснили?

Глинн холодно взглянул на него:

— Возможно, когда-нибудь вы прочтете об этом в «Нью-Йорк таймс», доктор Макферлейн. Но я в этом сомневаюсь. А сейчас могу только сказать, что теперь я с большим уважением отношусь к теориям заговора, чем месяц назад.

— Очень интересно. Это должно обойтись в целое состояние. Кто же за это платит?

Повисло многозначительное молчание.

— Какое отношение это имеет к технике? — спросил наконец Макферлейн.

— Самое прямое. ЭИР была основоположницей научного анализа аварий. Половина наших работ именно в этой области. Понимание того, как вещь выходит из строя, является самой важной составляющей в решении технической задачи.

— Но здесь… — Макферлейн указал в направлении воссозданной площади.

Глинн слегка улыбнулся.

— Разве вы не считаете, что убийство президента является довольно серьезным сбоем? Не говоря уж о недобросовестном его расследовании. Кроме того, наша работа по анализу сбоев, подобных этому, помогает нам безукоризненно решать технические задачи.

— Безукоризненно?

— Именно. У ЭИР не бывает сбоев. Никогда. Это наша торговая марка, — сказал Глинн и, махнув рукой Гарсе, направился к двери. — Мало рассчитать, как что-то сделать, нужно также проанализировать все возможные пути, ведущие к аварии. Только тогда можно быть уверенным в успехе. Вот почему у нас не бывает сбоев. Мы не подписываем контракта, пока не уверены в успехе. В наших проектах не бывает отказов.

— Поэтому вы еще не подписали контракт с музеем Ллойда?

— Да. И потому вы сегодня здесь.

Глинн достал из кармана золотые часы с великолепной гравировкой, посмотрел время и спрятал их обратно. Затем быстро повернул ручку двери и шагнул в нее.

— Пошли, остальные уже ждут.

Штаб-квартира ЭИР

13 часов

После недолгого спуска в грузовом лифте и прохода по лабиринту белых коридоров Макферлейн обнаружил, что его привели в конференц-зал. Комната с низким потолком и простой мебелью выглядела излишне убогой, как излишне роскошным был кабинет Палмера Ллойда. Среди пустых стен без окон находились только круглый стол из экзотической древесины да темный экран в дальнем конце помещения.

За столом сидели двое и смотрели на Макферлейна оценивающим взглядом. Ближе к нему оказалась молодая брюнетка, одетая в широкие брюки с нагрудником в стиле фермерского комбинезона. Красавицей она не была, но в глубине ее живых карих глаз светились золотистые искорки. Она насмешливо уставилась на Макферлейна, и ему стало как-то неуютно. Среднего роста, стройная, обыкновенная, скулы и нос потемнели от здорового загара. Длинноватые руки с длинными пальцами лущили арахис в большую пепельницу на столе. Она была похожа на подросшую девчонку-сорванца.

Рядом сидел человек в белом халате, худой как щепка, с исполосованным ожоговыми шрамами лицом. Одно веко казалось немного прикрытым, что придавало глазам комичный вид, словно он подмигивал. Но в остальном в этом человеке не было ничего веселого: он выглядел мрачным, измученным, натянутым как струна. И безостановочно катал по столешнице карандаш.

Глинн представил его: