На судне работа кипела вовсю, с краном тоже заканчивали, рассчитывали, что к вечеру или самое позднее завтрашним утром можно будет попытаться вывезти реактор. И тогда все станет намного проще, надо будет лишь вокруг порта оборону держать. К тому же опять собрали большой груз батарей со всякой техники, но Настя с ними лететь уже не должна. Поставят судно на ход, и все на него погрузим. Ополченцы, прихватив наш броневик, катались по окрестностям и собирали батареи отовсюду, укладывая на найденный и подцепленный к машине прицеп. А вскоре еще один грузовик запустили в дело, не такой большой, как самосвал, но все равно под загрузку его за глаза хватало.

Когда мы уже взлетели, на связь вдруг вышел Валерий:

— Планы меняются, — объявил он. — Возвращайся в порт, я скоро прибуду.

— Что случилось?

— Цитадель на связь вышла, подробности позже.

— Понял, — чуть растерявшись, ответил я. — Насть, возвращаемся.

— Зачем?

— А, — я махнул рукой. — Предчувствую большой облом. Правда, война тоже закончилась, как мне кажется.

— Почему?

— Генералиссимус расскажет.

Через пару минут коптер опустился на свою площадку и экипаж решительно двинул за горячим завтраком. Хоть один плюс, а то опять пайками обходиться собрались, прямо в полете жевать. А так вполне приличная яичница с беконом, овощи и сок, а потом крепкий черный кофе. Вскоре в порт влетел броневик, из которого выскочили Валерий и Лина. Он направился ко мне, а Лина, понятное дело, сразу к Федьке.

— Что случилось, растолкуй уже.

— Сейчас, пожрать себе тоже наберу. И пошли где-нибудь на солнышке посидим, пока жара не навалилась.

Да, погода сегодня исправилась, бури как и не было, разве что волнение на море никуда не улеглось. Мы отошли к молу, уселись на парапете, Настя присоединилась к нам, начисто проигнорировав намек на секретность разговора.

— Рассказывай.

— Сообщение пришло на айди, — сказал он. — С высотного дрона, похоже, мы его не заметили даже. С требованием немедленно прекратить все боевые действия во избежание далеко идущих последствий. И с упоминанием того, что хавики получили такое же. Затребовали подтверждения, я подтвердил.

— И что теперь?

— Они сюда летят. Думаю, что часа через три будут, им далековато все же.

— М-да, — вздохнул я. — Нэма тоби цукерок, пропыв батько гроши… Как-то не радует известие.

— Согласен, — Валерий кивнул. — Точно реактор приватизируют.

— А если упереться?

— Намек на последствия вроде более чем понятен, нет?

— И что, просто вот взять и отдать? — возмутилась Настя.

— Торговаться будем, — ответил я за Валерия. — Какого хрена, собственно говоря.

— В принципе, правило такое есть, — Валерий подцепил полоску бекона и намотал на вилку. — О найденных реакторах сообщать в Цитадель. Даже не правило, а так… подписку на этот счет никто не давал.

— Про компенсацию я слышал.

— Вот в том и дело, что вопрос о том, что кто-то хочет сам реактор, а не компенсацию, никогда и не поднимался, понимаешь? То есть мы в своем праве. Но вот что насчет наших прав сама Цитадель думает — это уже следующий вопрос. Надо дождаться и послушать, что так-то гадать? Может, они из-за войны нашей возбудились, а не из-за реактора.