Семёныч. С тебя арбалеты. Ещё хотя бы десяток. Привлекай для работ всех, кого сочтёшь нужным. И сделайте простенькие луки. Десятка два. Пусть не особо мощные. Их отдадим женщинам и подросткам. Стрелять из окон смогут — и ладно.

Форт будем строить не один, а два. Один там, где решили, а второй — за моим домом, у пляжа. Там, где коса смыкается с берегом. Таким образом, с обеих сторон по берегу посёлок будет прикрыт. С моря тоже. Даже если кто на косе и высадится, ему придётся или вплавь плыть двести метров по затону или штурмовать форт номер два.

— А со стороны степи?

Ваня почесал нос. Это был самый слабый пункт его плана.

— Привезём с севера бригаду — заставим копать ров и насыпать вал. Больше я ничего придумать не могу. Поверху пустим невысокий плетень и набьём колья. Гера, извини, та половина семей, что тебе обещана, пока на ваши хутора не попадает.

Лужин-старший понятливо кивнул и посмотрел на сына.

— Ты всё записал? У себя будем делать тоже самое. Пора нам тут, Иван, АРМИЕЙ обзаводиться. Единой. Пусть и на двух разных базах.

Ваня посмотрел на старого лысого старшего лейтенанта в отставке, военного пенсионера Георгия Александровича Лужина, подошёл и молча его обнял под одобрительный гул мужчин.

Танюша боготворила своего ребёнка. Она любила и Машину Анечку, но… это, оказывается, было не то. Не то чувство абсолютного счастья и любви. Маленький голубоглазый крепыш ел, спал и снова ел. И ещё немножко кушал.

Сейчас ребёнок спокойно спал в своей кроватке, а Тане не спалось — было ещё не поздно и окна пропускали достаточно света, чтобы можно было в десятитысячный раз перечитать найденный у одного из погибших пилотов дурацкий триллер. Ещё у Тани имелся мануал по управлению самолётом, но его выпросил почитать перед сном Франц. Литературы очень не хватало. Женщина села в постели, подтянула ноги и положила подбородок себе на колени. Почему то было зябко. Таня дёрнула плечом.

«Надо одеться»

В доме, несмотря на близкую зиму, было тепло и уютно и Таня, по привычке, у себя в спальне обходилась без одежды. За дверью на цыпочках пронеслась ребятня, шёпотом крича.

— Чур, ты голя.

Взбучка от Маши пошла на пользу. В доме стало немного потише.

«Надо одеться»

Таня замерла, по коридору шёл ОН. Его шаги она узнавала всегда.

«Ко мне или…»

Машина спальня была по соседству. Через секунду скрипнула дверь подруги. Таня не успела почувствовать разочарование, как уже её дверь без стука распахнулась и в спальню вихрем влетела Маша.

«Старшая», как её в шутку называл Сам, жена плюхнулась на кровать, чмокнула Таню в нос и сделала большие глаза.

Раздался осторожный стук. На пороге стоял Ivan и улыбался. Он ВСЕГДА стучал, когда собирался к ней зайти. Без стука забегала только Маша.

— Можно?

Сам оседлал табурет напротив расположившихся на кровати женщин и… замялся. Оставлять свою семью Иван теперь просто боялся, но делать было нечего.

— Мне надо уйти. На север. Я не могу приказать Олегу заменить меня. У него семья. У всех семьи. Это я должен делать сам. Вы понимаете?

Улыбки женщин сползли с их лиц. Оставаться одним, без мужа, даже в крепком, надёжном доме ТЕПЕРЬ было страшно. У Тани задрожал подбородок.